Файл: 761.doc

Конституционный Суд, созданный как «высший орган судебной власти по защите конституционного строя» (ст. 165 Конституции РФ 1978 г. с последующими дополнениями) впал в спячку, как известно, после октябрьских событий 1993 г. Главной причиной была его неспособность противостоять влияниям политических давлений со стороны как Верховного Совета РФ, так и президентской команды.

Следующей важной причиной, требовавшей реформирования суда, была его дегуманизация, сформированная влиянием искаженной шкалы социальных ценностей. Приоритетная задача защиты «революционных завоеваний», понимаемых как создание условий для построения коммунистического общества, отодвигала интересы отдельной личности на второй план. Права человека не стали ядром социалистической правовой системы, ориентированной прежде всего на охрану государственной и общественной собственности. Гарантии прав личности в судопроизводстве оказались скорее достоянием теоретических исследований процессуалистов, нежели практики правоприменения.

Стремление органов предварительного следствия и суда хорошо выглядеть с точки зрения вклада в дело борьбы с преступностью, вело к бюрократизации и формализму. Преступления стали укрываться от учета; возбужденные уголовные дела охотно прекращались по «нереабилитирующим основаниям» или приостанавливались и сдавались в архив «за неустановлением виновного». Доказывание на предварительном следствии и в суде стало все чаще преследовать цель не установления истины, а изобличение «виновного». Отсюда — распространение обвинительного уклона и решений, «правильных по форме и издевательских по существу».

В крайне неблагоприятных условиях формировался судейский корпус. Несмотря на то, что малограмотные выдвиженцы в числе судей постепенно сменялись дипломированными юристами, в целом их профессиональный уровень оставался крайне низким. Объясняется это падением престижа профессии. Унизительные условия труда в неприспособленных бедных помещениях, нищенская заработная плата при значительной нагрузке постепенно вымывали из судейского корпуса способных и социально-активных специалистов. На смену им шли малоперспективные выпускники юридических школ и вузов, секретари судебных заседаний, несостоявшиеся юрисконсульты и адвокаты. Многими из них меры по повышению независимости и самостоятельности вполне естественно были восприняты как дополнительные условия для служебных злоупотреблений и бесконтрольности, что не способствовало росту профессионализма и культуры кадров. На прошедших двух Всероссийских съездах судей (октябрь-ноябрь 1991 г. и июнь 1993 г.) проблема состава судейского корпуса в целом и профессиональной культуры судей звучала достаточно остро. В отчетном докладе Совета судей РФ второму Всероссийскому съезду судей говорится:

«Во исполнение решений I Съезда были проведены региональные конференции, избравшие членов Совета судей РФ. В марте 1993 г. Совет собрался на свое первое заседание. К этому времени судейский корпус находился на грани развала, происходил массовый уход судей. В каждом регионе лежали десятки заявлений об увольнении, а желающих стать судьей практически не было. Ослабление судейского корпуса, происходившее на протяжении ряда лет, могло привести к полной неспособности выполнять обязанности по защите прав и интересов граждан».

Далее в докладе подчеркивается, что хотя отток судей приостановлен (последствия принятия закона «О статусе судей в РФ»), но судейский корпус «далек от совершенства. Среди судей есть люди случайные и недобросовестные, безответственные, от которых необходимо избавляться» ⁴¹.

За последний год, — сообщает газета «Известия», — по порочащим основаниям прекращены полномочия 45 судей. Несколько судей привлечено к уголовной ответственности. Эта информация содержится в статье «Зреет скандал: министр внутренних дел России составляет списки «неблагонадежных» судей» ⁴².

В тот же день «Российская газета» публикует материал, который дает основания для вывода о том, что вовсе не министра надо клеймить позором. Многие судьи, воспользовавшись бесконтрольностью, начали освобождать из-под стражи в период расследования дела лиц, совершивших тяжкие преступления. «С начала этого года уже ста одиннадцати главарям и «активистам» бандформирований смягчили меру пресечения и выпустили из-под стражи… Налогоплательщики верят слухам: будто бы суммы, затраченные на свободу уголовного лидера раз в несколько превышают размер официального залога» ⁴³. Свобода, обретенная неправедными путями, используется для совершения новых преступлений. На судейский корпус (речь идет ведь не о единичных примерах) ложится подозрение в коррумпированости и мафиозных связях, что, естественно, никак не способствует созданию репутации справедливого и неподкупного правосудия.

В печати не раз отмечалось, что и численньй состав судейского корпуса в России нельзя признать нормальным. В пересчете на 10 тыс. населения количество судей в России в несколько раз меньше, чем в странах Западной Европы.

В 1993 г. в Российской Федерации было штатных единиц судей 14 тысяч. При этом вакантных, не занятых единиц — 1068 в низовом звене судебной системы и 338 — в вышестоящих судах.

В первом полугодии 1994 г., на девять миллионов населения столицы России причиталось 450 судей, из них 92 единицы, т. е. более 20%, оставались вакантными. И это в условиях многократного роста преступности и резкого увеличения гражданско-правовых споров, вызванных переходом к рыночным отношениям.

Идет процесс постоянного обновления судейского корпуса. В нем преобладают лица с небольшим стажем юридической работы. Отсутствие профессионального опыта и большие перегрузки в работе отнюдь не способствуют повышению качества правосудия.

В марте 1994 г. прошел III внеочередной Всероссийский съезд судей. На нем, как и прежде, отмечалась неукомплектованность судейского корпуса, большая текучка секретарей и судебных исполнителей — материально наиболее бедствующей части служителей судебной системы.

Появилась и разрослась до опасных пределов новая в России проблема — проблема безопасности судей. Независимость и неприкосновенность судей гарантированные законом, оказались иллюзорными. Нападение на судей, шантаж, угрозы со стороны преступных группировок становятся заурядным явлением.

В своем обращении к Президенту России от 25 марта 1994 г. судьи как главную проблему излагают просьбу об обеспечении их личным огнестрельным и газовым оружием, о создании службы охраны судей ⁴⁴.

Просьба услышана. 22 марта 1995 г. принят Закон о государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов ⁴⁵.

Но остается вопрос: будет ли надлежащим образом исполнен этот закон, требующий существенных организационных усилий и материальных затрат. Или и впредь будут нарастать условия, влекущие к развалу нашего хлипкого судейского корпуса.

Увы, это не единственный вопрос, рождаемый вялотекущей судебной реформой.

На протяжении всего периода существования социалистического правосудия сфера судебной юрисдикции была крайне ограниченной. Многие возникавшие конфликты в области трудовых, жилищных, имущественных отношений не могли быть рассмотрены судом, — на них распространялась официально или неофициально юрисдикция Советов, органов управления, партийных комитетов. Незаконные решения этих органов, ущемлявшие права граждан, не контролировались ни судом, ни иными правоохранительными органами. Отсюда вытекала еще одна важная причина судебной реформы — необходимость повышения социального престижа правосудия, превращение суда в универсального гаранта прав граждан путем расширения судебной юрисдикции.

Крушение перестройки и отказ от идеи строительства «социализма с человеческим лицом» привело к осознанной смене экономического уклада через реформы. В России начался процесс принудительно-добровольного разгосударствления собственности на орудия и средства производства. Под сенью государственного протекционизма создается класс собственников, столь тщательно уничтожавшийся тем же государством на протяжении нескольких поколений. Круто меняются идеологические представления о целях общественного развития, о назначении государства и его институтов.

Появляются глубинные причины судебно-правовой реформы, неведомые на начальном этапе перестройки. Суду предстоит обслуживать рыночную экономику, в центре которой уже не перспектива всеобщего благоденствия, а отдельный человек с его эгоистическими интересами. Реформы в области экономики неизбежно влекут реформирование политической надстройки.

Конституция РСФСР путем поправок и дополнений превращается в Конституцию РФ. Незыблемой основой конституционного строя России становятся «народовластие, федерализм, республиканская форма правления, разделение властей» (из ст. 1 Конституции РФ, действовавшей до 12 декабря 1993 г.). Новая Конституция РФ, одобренная всенародным референдумом, в ст. ст. 10 и 11 выделяет в составе государственной власти три самостоятельных ветви — законодательную, исполнительную и судебную, осуществляемые Президентом, Федеральным Собранием, Правительством и судами Российской Федерации. Можно констатировать, что конституционные основы для формирования суверенной Судебной власти налицо. Остается уяснить, что представляет собой для нашего своеобразного общества и государства Судебная власть с помощью каких реформ удастся ее создать.

Итак, устранение перечисленных главных пороков нашей судебной системы и правосудия осознается в качестве основной Цели судебной реформы. Результатом ее должно было стать формирование судебной власти как одной из трех ветвей власти в государстве, создание гарантий подлинной судейской независимости, определение судебной защиты прав граждан как приоритетной задачи правосудия, преодоление бюрократизма и дегуманизации судейских учреждений путем новых критериев отбора и оценки судейских кадров, расширение судебной юрисдикции. Кажется, по поводу таких целевых установок реформы в юридической литературе не было существенных разногласий.

Разногласия появились при определении способов достижения этих целей, которые вылились в острые дискуссии о концепции реформы, ее идеологии и конкретных путях реализации.

Глава III. Концептуальные идеи судебной реформы

Идеология и идеологи судебной реформы

Трудно согласиться с мыслью, что общеизвестные ныне неудачи реформ — в сфере экономики или в сфере права — только результат недостаточной компетентности реформаторов, или результат столкновения противоположных политических интересов. Внимательный анализ предварительных итогов судебно-правовой реформы наводит на мысль об отражении в ее актах наряду с импульсивными решениями определенной системы взглядов, идеологии. И в этом нужно попробовать разобраться.

Слово идеология в нашем стереотипном мышлении чаще всего ассоциируется с большевизмом, с господством тоталитарного режима. И потому оно вызывает аллергию. И стараются избегать его в современном обществоведении, или заменить маловразумительными и не всегда адекватными понятиями типа парадигмы (образец, модель решения той или иной задачи) ⁴⁶ или концепции (замысел, идея, принцип деятельности) ⁴⁷.

Но ведь идеология — это не более как система идей и взглядов относительно чего-либо, например целей данного общества и способов их достижения.

Соответственно формам общественного сознания принято говорить о политической, философской, правовой, религиозной и т. п. идеологии, как рациональной части сознания в отличие от его психологических компонентов в виде эмоций, привычек, убеждений.

Не будем бояться этого термина, тем более, что уже замечено — и своевременно, и справедливо — со страниц массовой печати, что общество без идеологии и идеалов не имеет перспективы ⁴⁸.

Именно идеология, если это стройная система научно обоснованных представлений, способна указать путь консолидации общества, ориентируя его на некие базовые ценности ⁴⁹. Такими ценностями, выступающими основой общественного консенсуса, принято считать (и это подтверждено историческим опытом) национальные, религиозные, гуманистические. Из них последние являются наиболее универсальными ценностями, отвечающими реалиям развитой демократии и предстающими в виде прав и свобод личности.

Говоря о важнейших идеях судебно-правовой реформы, мы, очевидно, должны ориентироваться прежде всего на права и свободы личности. Но при этом, с учетом младенческого уровня нашей демократии, нельзя отвлекаться и от национальной идеи (национальный дух, традиции, психология) и от преобладающих религиозных воззрений (христианская мораль).

Идеология для русского человека имеет особое значение: ему обязательно нужно знать «для чего жить, что строить, чему служить». «За идею, в которую он верит, и босой и голодный пойдет хоть на край света» ⁵⁰. Но не любая идеология им будет принята, а только та, которая соответствует его стихийному мировоззрению (менталитету, как теперь принято говорить). А именное идеология, отвечающая здравому смыслу, простой нравственности, справедливости, состраданию, жертвенности, соборности, любви к отечеству, национальным традициям. Привносимая извне идеология индивидуализма, делового прагматизма, логического расчета, рыночного чистогана, раскрепощенной совести, глумления над понятием Родины и патриотизма, как бы она ни была удобна в отдельных ситуациях, воспринимается им как насилие над разумом и традициями, как покушение на святыни. А когда эти чуждые идеи проникают в государственно-правовую политику, наступает состояние социальной растерянности и апатии. Не отсюда ли пробуксовывание реформ, их отторжение во всех сферах, включая и экономику и право. Ведь суть господствующей ныне в нашем обществе идеологии (она есть и активно насаждается, средствами массовой информации, хотя и стыдливо скрывается за придуманными неологизмами) состоит в охаивании всего самобытного, национального, отечественного и откровенной ориентации на западные образцы. Причем используются образцы не всегда лучшего качества, без учета известного в психологии и медицине феномена несовместимости.