Затем следует длительный период «отстаивания» презумпции невиновности, причем с тем большим рвением, чем меньше оставалось оппонентов. Делалось это, разумеется, в отрыве от реальной судебной практики, что вполне отвечало идее «социалистического реализма», т. е. без четкого разделения должного и сущного. Характерны в этом отношении работы Строговича М. С., Добровольской Г. Н., Перлова И. Д. и др. К поздним работам по проблеме презумпции невиновности можно отнести: Либус И. А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. — Ташкент, 1981; Касумов Ч. В. Презумпция невиновности в советском праве. Баку, 1984; Ларин А. М. Презумпция невиновности. — М., 1982.

31. Концепция судебной реформы в РФ. — М., 1992. — С. 8.

32. Там же. — С. 9.

33. Там же. — С. 19.

34. Там же. — С. 18–28 и др.

35. Имеются в виду многочисленные журнальные публикации правоведов, серии «Научная информация по вопросам борьбы с преступностью» и «Вопросы борьбы с преступностью» ВНИИ проблем укрепления законности и правопорядка, а также такие коллективные исследовательские работы, как«Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок». — М., 1975 (в двух томах); «Воспитательная роль социалистического правосудия». — М., 1982 и др.

36. См. Мизулина Е. Уголовный процесс: концепция самоограничения государства. — Тарту, 1991. — С. 43–63.

37. См., напр., двухтомник «Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок». — М., 1975.

38. Михасевич был осужден Верховным судом СССР 22 января 1987 г. к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение.

39. Частично результаты одного из таких исследований отражены в книге: Эффективность правосудия и проблема устранения судебных ошибок. — Том II — М., 1975. — С. 57.

40. Имеются в виду случаи давления на суд при рассмотрении конкретных уголовных дел со стороны заинтересованных лиц путем организации митингов.

41. См.: Сов. юстиция — 1993. — № 15. — С. 2.

42. Известия, 1993, 18 нояб.

43. Одинцова Г. Свободен — иди воруй // Российская газета, 1993, 18 нояб.

44. Российская юстиция. — 1994. — № 6. — С. 2–5.

45. Опубликован в Российской газете 26 апреля 1995 г.

46. I съезд советских социологов, проведенный в начале 1991 года, был посвящен поискам «парадигмы подлинно обновленной социологии». (Государство и право. — 1992. — № 7. — С. 19.)

47. Парламент России утвердил, как известно, «Концепцию судебной реформы» — плод деятельности нескольких кабинетных единомышленников.

48. См.: Цветков В. Общество без идеалов — муравейник // Российская газета, 1993, 20 янв.

49. См.: Варламова В. В., Пархоменко Н. Б. Общественный консенсус: подходы к проблеме // Государство и право. — 1992. — № 9. — С. 5.

50. Полосин В. Не превратить орла в одноглавого // Российская газета, 1993, 2 марта.

51. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. — М., 1992. — С. 33.

52. Ленин В. И. Полн. собр. соч. — Т. 35. — С. 270.

53. См.: Концепция судебной реформы. — С. 31.

54. Там же. — С. 8.

55. Мизулина Е. Б. Независимость суда еще не есть гарантия правосудия // Государство и право. — 1992. — № 4. Сожаления достойно, что набор малограмотных, но громких умозрительных парадоксов автора открыл ей сначала путь к ученой степени доктора юридических наук, а затем и в депутатский корпус. Впрочем, для нашего времени всеобщего разрушения — это типичный процесс.

56. К публикациям мы относим не только научные статьи о способах проведения судебной реформы, но и законопроекты, чаще всего инициативные и потому еще не ставшие законами. В частности, имеются в виду следующие работы:

«О проекте Основ законодательства о судоустройстве и Закона о статусе судей в СССР» — доклад проф. А. Д. Бойкова и проекты этих законов // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью, № 113;

«О проекте Основ уголовного судопроизводства» и «О судебной власти» — его же // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью, № 124, № 127;

Проект Основ уголовного судопроизводства — коллектива авторов ВНИИ Прокуратуры // Соц. законность. — 1990. — № 3;

Бойков А., Демидов И. О концептуальных вопросах совершенствования уголовно-процессуального законодательства // Там же. — 1990. — № 1; Проект Закона об адвокатуре // Сов. юстиция. — 1990. — № 22;

Проект Закона «Об устройстве и полномочиях судебной власти» и статья А. Бойкова и И. Карпеца к этому проекту // Там же. — 1992. — №№ 11–12;

К Проекту УПК РФ — доклады А. Бойкова // Научная информация по вопросам борьбы с преступностью, № 139; Научное обеспечение судебной реформы // Там же, № 130;

Ершов В. В. Статус суда в правовом государстве. — М., 1992;

Феофанов Ю. Почему суд не становится третьей властью? // Вестник Верховного Суда СССР. — 1991. — № 1;

Проект раздела VII Конституции СССР «Судебная власть» // Там же. — 1992. — № 2.

Бойков А. Конституционные проблемы судебной власти // Там же. — 1991. — № 7;

Боннер А. Т. Установление истины в правосудии и социально-нравственная оценка фактов // Гос-во и право. — 1990. — № 1;

Власенко Н. А. Личность и социалистическое правовое государство // Там же. — 1990. № 12;

Петрухин И. Л. Правовое государство и правосудие // Там же. — 1991. — № 1;

Ковалев М. А. Судебная власть — начало пути // Там же. — 1991. — № 10;

Бедняков Д. И. Необходимые аспекты судебно-правовой реформы в РСФСР // Там же. — 1992. — № 1;

Бойков А., Карпец И. О законотворчестве, судебной власти и правосудии // Там же. — 1992. — № 3.

57. Сов. юстиция. — 1993. — № 16. — С. 6–7.

58. Кодекс чести судьи Российской Федерации пока еще в проекте. См. Сов. юстиция. — 1993. — № 15.

59. См. соответствующие публикации Э. Ф. Куцевой, В. З. Лукашевича, В. М. Савицкого, Е. Е. Юрченко, М. Л. Якуба, П. С. Элькинд и др.

60. Алексеев Н. С., Даев В. Г., Кокорев Л. Д. Очерк развития науки советского уголовного процесса. — Воронеж, 1980.

61. См.: Проблемы реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ. Материалы научно-практической конференции. — М., 1995.

62. Петрухин И. Перетягивание каната // Московская правда, 1994, 1 нояб.

63. Петрухин И. Осторожно, президентское ГПУ! // Независимая газета, 1994, 15 окт.

64. Стенограмма конференции опубликована НИИ проблем укрепления законности и правопорядка в виде упомянутого выше сборника «Проблемы Реформы уголовно-процессуального законодательства в проектах УПК РФ. — М., 1995.

65. Тропин С. Суд присяжных может изменить страну и народ // Известия, 1993, 27 окт.

www.kalinovsky-k.narod.ru

Бойков А.Д.
Третья власть в России. Очерки о правосудии, законности и судебной реформе 1990-1996 гг. М., 1997.

Раздел второй

Важнейшие акты судебной реформы 1991–1996 годов

Глава IV. К становлению судебной власти

Что такое судебная власть

В нашем юридическом лексиконе последних лет прочно обосновалось словосочетание «судебная власть». Оно употребляется или наряду с такими традиционными понятиями, как суд, судебная система, или вместо них, создавая иллюзию того, что главная цель судебной реформы уже достигнута.

Признаем, что эта иллюзия отнюдь не беспочвенна. Существенное расширение сферы судебной юрисдикции, утверждение новых видов судопроизводства — конституционного и арбитражного, расширение демократических принципов правосудия, создание системы правовых гарантий судейской независимости — все это достижения судебной реформы 1991–1995 годов. И хотя главные преобразования отраслей материального и процессуального права еще впереди, на статус судебной власти они едва ли окажут существенное влияние. Это относится и к преобразованиям внутри судебной системы: приближение ее к федеральному идеалу или сохранение черт унитарного судоустройства имеет скорее политическое значение, не затрагивая ни сущности судебной функции, ни форм деятельности суда, ни социального значения результатов этой деятельности.

И все же ощущение не подлинных достижений, а лишь иллюзии остается. Судебная власть реализовалась с очевидностью скорее в правовых актах, нежели в действительности, скорее в профессиональном правосознании юристов, нежели в обыденных представлениях граждан России. Качественных сдвигов в деятельности судов они не заметили, что не противоречит и объективному анализу результатов правоохранительной деятельности.

Судебная власть, как власть «равновеликая» законодательной и исполнительной, как одно из условий обеспечения «равновесия» властей в государстве, объявившим себя правовым в пику прежнему «тоталитарному режиму», была дискредитирована президентскими акциями 1993–1994 гг.

Удар был направлен против Конституционного Суда под благовидным предлогом обвинения его в «политизированности». Это обвинение выглядело странным: ведь в том и состоит качественное отличие судебной власти от традиционного суда и судебной системы, что судебная власть функционально выходит за пределы правосудия по частным правовым конфликтам и поднимается до уровня государственного органа, участвующего в обуздании абсолютистских амбиций других ветвей власти. А это уже сфера политической борьбы ¹. И то, что судебная власть участвует в ней в форме конституционного судопроизводства, отнюдь не лишает политической окраски ее деятельности, непосредственного политического значения ее правовых решений.

Странно и то, что на стороне антиконституционных решений Президента, расправлявшегося и с КС и с Парламентом, оказалась наша «демократическая» пресса, ратующая за правовое государство и права человека. Уже один этот факт заставляет думать, что права человека «демократами» понимаются как право криминальной растащиловки госсобственности и бессовестной, торгашеской идеологии, утверждающей свободу рыночных отношений … от нравственных и правовых ограничений. Любопытно, что и Верховный Суд РФ, возглавляющий систему общих судов, и Высший Арбитражный Суд, не явили себя в этой ситуации как части судебной власти, то ли потому, что еще не осознали себя в новой роли, то ли потому, что опасались конфронтации с исполнительной властью.

Впрочем, исполнительной властью мы именуем президентскую рать по инерции, под гипнозом идеи разделения властей. На самом деле — это пока еще административная власть, явно подавляющая другие ветви власти, провозглашенные в Конституции РФ 1993 г. как «самостоятельные». Это ведь в условиях демократического правового государства административная власть становится вторичной, подзаконной, исполнительной. А пока мы видим иное.

«Другие ветви власти оказываются в зависимости от административной власти — они создаются позднее, их аппараты малочисленны, а финансовая база слаба. Администрация активно участвует в подборе кандидатов в депутаты и на судебные должности, обеспечивает материальные и информационные условия деятельности других властей, соблазняет их льготами, обеспечивая материальные и культурные запросы» ².

Для того, чтобы представить себе отнюдь не радужные перспективы судебной власти в современной России, сопоставим два факта, иллюстрирующие реальную роль «соблазнов» Президента.

31 июля 1995 года решением КС РФ были признаны соответствующими Конституции РФ указы Президента, определявшие меры по восстановлению законности и правопорядка и пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики.

Хотя это решение сопровождалось небывалым доселе обилием особых мнений членов КС (восьми судей из 18 голосовавших), оно было принято, придав конституционную легитимность сомнительным акциям исполнительной власти ³.

Спустя всего лишь полтора месяца после этого воодушевляющего документа Президент РФ подписывает Указ «Об обеспечении деятельности Конституционного Суда Российской Федерации» ⁴.

На членов Конституционного Суда и работников его аппарата пролились материальные дары Президента. На зависть другим судам нищающей российской Фемиды Президент возлюбил КС, еще вчера им гонимый.

Вопрос «с чего бы это?» в такой ситуации кажется наивным.

Глава VIII нашей теперь уже самой-самой демократической Конституции называется «Судебная власть». Однако объявить о создании судебной власти и создать ее — совсем не одно и то же. Ибо судебная власть — это не новая вывеска на существующей и даже усовершенствованной судебной системе. Создание судебной власти — это качественный скачок, означающий появление независимого, суверенного, равновеликого законодательной и исполнительной властям органа, осуществляющего наряду с правосудием по гражданским, уголовным и административным делам функцию конституционного контроля нормотворческой деятельности других ветвей власти и тем влияющего на обеспечение прав личности, интересов гражданского сообщества, демократических форм правления делами государства.

Основная функция судебной власти — правоохранительная; важнейший способ ее реализации — правосудие, осуществляемое специально созданными государственными органами в строго определенной процессуальной форме. Решения органов судебной власти общеобязательны, они имеют силу закона и обеспечены принудительным исполнением.

Такая судебная власть необходима гражданскому обществу, но она неприемлема для административной власти. Об этом свидетельствует история.

Извилистый путь к судебной власти в России

Существует жесткая связь между социально-экономическими преобразованиями и судьбой институтов государственной власти, в нашем случае — судьбой суда.

Какие ценности будет защищать суд и какими средствами — вот центральная проблема судебной реформы.

Судебной реформе России 1864 г. предшествовали глубокие социально-экономические преобразования, вызванные отменой крепостной зависимости крестьян (1861 г.), земельной реформой, рождением новых экономических отношений свободного предпринимательства.

В этих новых условиях не могла сохраниться административно-судебная юрисдикция полиции (земские суды), губернаторов, воевод и помещиков, возглавлявших феодальные судебные учреждения. Требовалась устойчивая, единая для всего государства система права и правосудия. И она появилась сначала в виде правовых актов об учреждении судебных установлений, уставов уголовного и гражданского судопроизводства и о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Затем появились и соответствующие учреждения судебной системы в виде выборных мировых судей, окружных судов, включавших суд присяжных, судебных палат и Сената.

Утверждая акты реформы, император Александр II запишет в Указе Правительствующему Сенату 21 ноября 1864 г.: «Рассмотрев сии проекты, мы находим, что они вполне соответствуют желанию нашему водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего» ⁵.

Мы привели столь пространную выдержку из резолюции государя чтобы показать, какова была цель судебной реформы 1864 г. и как она осознавалась высшей властью.

К сожалению, благие пожелания даже самодержцев редко сбываются. Рост революционного движения, убийство царя-реформатора привели к сворачиванию реформ, а затем и к контрреформам реакционного характера.

Октябрьская революция 1917 года привела к уничтожению старых государственных институтов. В течение пяти лет (1917–1922) велись поиски новых судов с опорой на «революционное творчество масс» и ленинские декреты о суде. Только в 1922 году были созданы более или менее отлаженная судебная система, прокуратура и адвокатура. Эта система существует и поныне, пережив известные зигзаги периода массовых репрессий (создание органов внесудебной расправы с классовыми противниками: ВЧК 20-х годов, троек и особых совещаний НКВД 30–40-х годов). Несмотря на идеологические различия, лежавшие в основе судебных преобразований прошлого и нынешнего веков, — монархический абсолютизм с первыми ростками буржуазной демократии и большевистско-коммунистический тоталитаризм, — есть нечто общее, что объединяет эти преобразования: ни в XIX веке (1864 г. и далее), ни в XX веке (1917 г. и далее) речь не шла о создании независимой судебной власти. Создавался суд, приспособленный к защите ценностей данной политической системы, тоталитарной по своей сущности.