Файл: 761.doc

«Закрытое совещание КС проходило в спешном порядке, без какой-либо подготовки изучения вопросов, без извещения, вызова и выслушивания стороны, издавшей нормативный акт, без выяснения и оценки конкретных обстоятельств, мотивов и аргументов…» — сетуют некоторые члены КС ²². Противозаконной была и инициатива КС в постановке вопроса об импичменте Президента.

Последующее развитие законодательства о Конституционном Суде РФ и совершенствование конституционного судопроизводства сняли многие спорные вопросы о его природе, но далеко не все.

Конституционное судопроизводство как вид правосудия

Расширение юрисдикционных функций суда путем отнесения к ним функции судебного конституционного контроля существенно меняет государственно-правовой и социальный статус судебной власти, меняет и наши традиционные представления о правосудии как исключительном способе рассмотрения гражданских и уголовных дел.

Правда, вопрос о том, является ли конституционное судопроизводство самостоятельным видом правосудия, относится к числу спорных. Во всяком случае, в теории он пока еще не нашел должной разработки.

На научно-практической конференции, посвященной 5-й годовщине существования Конституционного Суда РФ (14–15 ноября 1996 г.), доклад его Председателя был озаглавлен многообещающе: «Конституционное правосудие в России: проблемы и перспективы». Однако автором не было предпринято попытки раскрыть сущность нового вида правосудия. Напротив, то, что им говорилось об упрощении процедуры конституционного судопроизводства, о целесообразности в некоторых случаях отказа от судебных заседаний и письменного производства, находилось в явном противоречии с названием доклада.

Авторы недавно выпущенного учебника по судоустройству относят конституционное судопроизводство к правосудию лишь «в широком смысле», оговариваясь, что деятельность Конституционного Суда, как и арбитражных судов «не связана с судами общей юрисдикции. По существу, Конституционный Суд, арбитражные суды и суды общей юрисдикции — различные, самостоятельные, независимые и обособленные друг от друга ветви судебной власти» ²³.

Таким образом, вопрос об отнесении новых видов судопроизводства к правосудию, приобретает не только научное, но и практическое значение: есть ли основания для поисков взаимодействия «обособленных друг от друга ветвей судебной власти», а следовательно — для формирования судебной власти как единого государственного института, занимающего в соответствии со ст. 10 Конституции РФ самостоятельное место в системе властей?

Для ответа на этот вопрос необходимо рассмотреть признаки правосудия и соотнести с ними особенности конституционного судопроизводства с учетом тенденций его развития за пять лет существования Конституционного Суда РФ.

Под правосудием мы понимаем вид государственной деятельности, осуществляемой судом путем рассмотрения в судебных заседаниях в специальной процессуальной форме отнесенных к его компетенции правовых конфликтов и принятия общеобязательных решений, подкрепленных государственным принуждением.

Этим требованиям деятельность Конституционного Суда в основном отвечает, если исходить из того, что предметный признак правосудия, обозначенный нами в общей форме в виде правовых конфликтов, включает помимо уголовных, административных и гражданских дел, также дела, отнесенные к судебному конституционному контролю; что процессуальная форма, определяющая порядок деятельности КС, составляет органическую часть Закона о КС; что судебное разбирательство в заседаниях КС подчинено общим принципам отправления правосудия. Цель всех видов правосудия, дифференцирующаяся с учетом характера рассматриваемых судом правоотношений, в конечном счете оказывается единой: обеспечение торжества закона, утверждение правопорядка, защита путем применения и толкования права интересов личности, гражданского общества и государства.

Вместе с тем, есть и основания для некоторых оговорок, которые, на наш взгляд, имеют существенное значение для определения перспектив развития конституционного правосудия.

Хотя его законодательная база развивается достаточно динамично, проблема совершенствования процессуальных форм деятельности КС РФ остается. Разработка процессуального кодекса конституционного судопроизводства является перспективной и, как нам представляется, достаточно актуальной задачей, несмотря на то, что законом о КС РФ 1994 г. в этом направлении сделаны важные позитивные шаги.

Наличие развитой процессуальной формы, как гарантии законности, прав участников процесса, как показатель зрелости демократии является важнейшим признаком правосудия. Именно процессуальная форма делает суд независимым, дает ему возможность избежать суетливости и дистанцироваться от политической повседневности. Но именно эта сторона закона о КС 1991 г. являлась крайне уязвимой, приближая КС РФ по правовой природе к его предшественнику — Комитету Конституционного надзора СССР.

В Законе о КС содержался обширный раздел III, определявший порядок его деятельности, но это, разумеется, не процессуальный кодекс, а лишь зачатки процессуального регламента, несовершенство которого очевидно. Так, далеко не все принципы процессуальной деятельности были отражены в этом Законе. Это касается состязательности, равенства прав сторон, всесторонности, объективности и полноты исследования обстоятельств дела, уважения достоинства личности и т. д.

Можно привести примеры ущербности процедурных норм, которые способны поставить под сомнение законность почти любого решения КС. В частности, не раскрывались с достаточной полнотой права сторон (например — право отвода, подачи ходатайств об истолковании и пересмотре решений по определенным основаниям и т. п.); не предусматривалось проведение распорядительного заседания (одним или тремя членами КС) с участием сторон для решения вопроса о принятии дела (заявления, ходатайства) к производству КС, о мерах по собиранию необходимых материалов и доказательств, проведения экспертиз, назначения дела к слушанию и проч.

Законодательство о гражданском и уголовном судопроизводстве содержит понятие существенных процессуальных нарушений, влекущих безусловную отмену решения и приговора независимо от их истинности и обоснованности. Имеют ли правовое значение нарушения КС правил судопроизводства (скажем, ограничивающие права сторон, свидетельствующие о необъективности судей и т. п.)?

Доказательства, полученные с нарушением процессуальной формы, ничтожны для правоприменителя. А для КС? Судья (судьи), возбудивший уголовное преследование или по иным причинам «прямо или косвенно заинтересованный в исходе дела», не может участвовать в его рассмотрении (правила об отводах). А член КС?

Существуют процессуальные санкции, применяемые за нарушение процедурных правил. Закон о КС их не знает, что делает крайне уязвимой деятельность КС для критики. Так, судья КС в силу ст. 20, ч. 3 не имеет права … публично высказывать свое мнение «о вопросе изучаемом или принятом к рассмотрению КС до принятия им решения». А если это правило нарушено? (см. также ст. ст. 28, п. 7 и 32, п. 6 Закона о КС). Свидетели и эксперты приводятся в КС к присяге (ст. 39, п. 3). А каковы последствия нарушения присяги?

Статья 40 Закона о КС излагает требования к протоколу. А кто контролирует его, кто из участников процесса вправе знакомиться с протоколом и подавать замечания?

Решение КС не подлежит обжалованию (ст. 46, п. 33, 49, 50), оно может быть истолковано по ходатайству участников (ст. 52, п. 1) и пересмотрено только по собственной инициативе КС (ст. 53). Но если установлены нарушения порядка судопроизводства или открылись новые обстоятельства, почему о них не могут сигнализировать заинтересованные стороны в своих заявлениях суду?

Председатель Верховного Суда РФ «участвует в заседаниях КС», а Председатель Высшего Арбитражного Суда РФ лишь «присутствует» (ст. 36, чч. 1, 7). В чем разница и каков их процессуальный статус?

Неудовлетворительна процедура рассмотрения дел о конституционности правоприменительной практики (глава 3): не определено соотношение полномочий КС с полномочиями Пленума Верховного Суда, дающего руководящие разъяснения по вопросам применения законодательства; то же замечание касается и Пленума Высшего Арбитражного Суда. Отсутствие процессуальных форм сотрудничества высших органов судебной власти рано или поздно приведет их к противостоянию, как это происходит с ветвями государственной власти.

Возникли и судоустройственные вопросы: о целесообразности увеличения состава суда; о создании Пленума и коллегий с соответствующим разделением обязанностей; о расширении требований к кандидатам в судьи; о создании исполнительного органа при КС, наделенного определенными властными полномочиями для принудительной реализации решений КС.

Нуждались в уточнении и задачи КС как федерального органа судебной власти.

Для решения всех этих вопросов требовалось или существенное обновление Закона о КС 1991 г., или создание нового закона.

Указ Президента «О Конституционном Суде Российской Федерации» от 7 октября 1993 г., приостанавливая деятельность КС, возложил на его судей и аппарат подготовку предложений для Федерального Собрания «об организационно-правовых формах осуществления конституционного правосудия в РФ, включая возможность создания Конституционной коллегии в составе Верховного Суда РФ».

Задача совершенствования закона о Конституционном Суде в известной мере облегчалась в связи с принятием новой Конституции РФ, ст. 125 которой снимает многие спорные вопросы: сохраняется КС как самостоятельный судебный орган, увеличивается численный состав КС с 15 до 19 судей, четко определяется круг должностных лиц и органов власти, по инициативе которых может возбуждаться производство в КС, уточнены его полномочия. В частности, КС будет рассматривать не «обыкновения правоприменительной практики», а проверять по жалобам граждан и запросам судов конституционность закона, подлежащего применению или примененного в конкретном деле. Это снимало отчасти напряжение, возникавшее между ветвями судебной власти, но и отдаляло КС от системы общих судов. Появилось новое полномочие КС — толкование Конституции Российской Федерации.

В июле 1994 г. палатами Федерального Собрания был принят новый Федеральный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», устранивший многие недостатки прежнего закона.

Полномочия Конституционного Суда РФ приведены в строгое соответствие со ст. 125 Конституции РФ 1993 года. Расширены требования к кандидатам в члены суда: повышен минимальный возраст претендента с 35 до 40 лет, установлено требование стажа работы по юридической профессии (не менее 15 лет). Предусмотрены структурные изменения — наряду с Пленумом действуют две палаты, определена их компетенция. Существенно расширены разделы о правилах производства в Конституционном Суде. В общей сложности они состоят из 82 статей, определяя процессуальную форму конституционного судопроизводства. В частности, полнее представлены принципы конституционного судопроизводства: независимость, коллегиальность, гласность, устность разбирательства, язык судопроизводства, непрерывность судебного разбирательства, состязательность и равноправие сторон (ст. ст. 29–35).

Предусмотрена процедура предварительного рассмотрения обращений и принятия их к рассмотрению (ст. ст. 40–44), назначения дел к слушанию, распорядок заседаний, исследуемые судом доказательства, характер принимаемых решений и требования к ним (ст. ст. 47–74) и т. д.

Многие из этих вопросов так или иначе освещались и в старом законе о КС, но здесь они нашли, как правило, более четкое процессуальное решение.

Так, здесь речь идет уже не об участниках заседания, а об участниках процесса, сторонах и их представителях, о правах сторон, равенство которых является залогом состязательности процесса (ст. ст. 52, 53, 35). Впервые вводятся процессуальные сроки предварительного изучения обращений (ст. 41), принятия обращений к рассмотрению (ст. 42), назначения дела к слушанию (ст. 47), что весьма существенно, если вспомнить, что их отсутствие превращало КС по сути в отряд быстрого реагирования, по стилю работы никак не укладывающегося в статус Высокого Суда.

Но осталось немало нерешенных процессуальных проблем.

Это, прежде всего, проблемы взаимоотношений Конституционного Суда с Верховным Судом РФ и Высшим Арбитражным Судом. Необходим поиск путей их процессуального и организационного взаимодействия, что крайне важно для формирования единой и сильной судебной власти, способной в необходимых случаях оказывать реальное влияние на преодоление противостояний и обеспечение плодотворного сотрудничества ветвей государственной власти. Одно из направлений решения этой проблемы мы видим в определении в процедурах КС процессуального статуса представителей других судебных систем страны.

Новым федеральным Законом о прокуратуре Российской Федерации (17 ноября 1995 г.) установлено право обращения Генерального прокурора РФ в КС РФ по вопросам нарушения конституционных прав и свобод граждан законом, примененном или подлежащим применению в конкретном деле (ст. 36, п. 6). Это должно найти отражение в процедурах КС.

Важнейшей характеристикой любого вида правосудия является право заинтересованных участников процесса на обжалование состоявшегося решения.

Действующий закон о КС РФ такого права не предусматривает, как бы заранее постулируя безупречность и истинность его решений. Хотя обилие особых мнений судей Конституционного Суда по некоторым его решениям такой постулат явно опровергает.

Процедурные правила КС не решают таких вопросов, как юридическое значение и последствия нарушения этих правил судом или отдельными судьями Конституционного Суда.

Не выделены существенные процессуальные нарушения, влекущие в любом случае признание принятого решения юридически ничтожным. Недостаточно разработан процессуальный статус сторон в конституционном судопроизводстве, который отнюдь не тождественен понятию и положению сторон в гражданском и уголовном судопроизводстве.

Весьма своеобразной, если не одиозной, оказалась фигура эксперта в КС. Давая заключение по вопросам права, он опирается на свое представление о предмете спора, свои профессиональный опыт и знания. Его заключение — не более, чем мнение специалиста (кстати — фигура, известная УПК РФ) и остается непонятной декларация ст. 63 Закона о КС РФ о его «ответственности за дачу заведомо ложного заключения». Если бы судьи КС располагали инструментом безошибочной оценки заключений экспертов, потребность в экспертах отпала бы.