Файл: 3_культура образца.docx

«КНИГА ПЕРЕМЕН» ИКОММЕНТАРИИ К НЕЙ

1. Идея «изменчивости» как принцип создания идеальной модели космоса

2. Основное содержание «И цзын»

а. названия 64 гексаграмми (Лю ши гуа),

б. мантические формулы,

в. афоризмы при гексаграммах, афоризмы при отдельных чертах.

Важнейший принцип, который объединяет в единое целое все три названных уровня текста «Книги перемен», состоит в том, что 8 триграмм, символизирующие три космические потенции (небо, человека, земли), неразрывно связаны в нем с созданием 64 гексаграмм, которые образуются из сочетаний двух триграмм и имеют отношение к характеристике непрерывно изменяющихся образов и смене временных циклов. При этом «каждая гексаграмма представляет собой символ той или иной жизненной ситуации, которая развертывается во времени. Что касается афоризмов, «…то каждый афоризм при гексаграмме представляет собой краткую характеристику этой ситуации в основном и целом», а каждый афоризм при отдельных чертах представляет собою конкретную характеристику того или иного этапа в развитии данной ситуации. Каждая из 8 триграмм имеет определенное свойство³¹, отображающее ее роль в творческом процессе созидания и разрушения мироздания. Каждое такое свойство связано с комбинацией черт, символизирующих ту или иную из триграмм, а взаимодействие этих свойств «пронизывает» весь комплекс 64 триграмм. Благодаря этому, каждый цикл, который проходит мироздание в своем непрестанном движении, и каждая конкретная форма бытия, которая при этом рождается и погибает, предстает как выражение всей «полноты свойств мироздания» (как Дао-Дэ)³². Таким образом, благодаря взаимосвязи символов «ба-гуа» и «гуа-мин», осуществляемому в процессе их характеристики посредством афоризмов, создается образ мироздания, находящегося в процессе непрерывного творческого становления, осуществляемого в соответствии с единым принципомперемен в едином пространстве и времени и в соответствии с «великим первоначалом - «тай-и», являющимся синонимом Дао. В комментариях к основному тексту «И цзина» характеристика триграмм и гексаграмм неразрывно связана с учением о Дао: Система триграмм представлена здесь на трех уровнях бытования дао: земном, небесном, духовном. 1) земное дао – то инь, то ян (единое) и (перемены) вэнь (узоры). Эта триада дает представление о физической сущности космоса. 2) дао неба – вэнь (узоры неба) сян (образы вещей) янь (слова языка) – они образуют «идеальную сущность небесного образца вещей». 3) дао человека – шень (дух) янь (слово) вэньянь (живой язык).

При создании гексаграмм, когда происходит удвоение 8 исходных символов триграмм, оно одновременно осуществляется на этих трех уровнях, что позволяет говорить о стремлении комментаторов «И цзина» рассмотреть этот культурный процесс в исторической перспективе, а исследователям ицзинистской традиции утверждать, что в «Большом комментарии», который принято считать своеобразной «энциклопедией» ицинизма, содержится и своеобразная попытка представить и историю культуры Китая в древнейший период ее развития.

В древности совершенномудрые люди создали перемены.

Стремились согласовать упорядоченность натуры и судьбы

Установили ДАО НЕБА, назвали ИНЬ и ЯН,

Установили ДАО ЗЕМЛИ, назвали мягкой и твердой,

Установили ДАО ЧЕЛОВЕКА назвали ЖЕНЬ и И

Взяли вместе эти ТРИ исходных и УДВОИЛИ их

Поэтому в Переменах ШЕСТЬ черт составляют ГЕКСАГРАММУ³³.

Весьма большую сложность представляет собой уяснение порядка, в котором перечисляются в тексте «Ицзин» гексаграммы. Он не подчинен никакой видимой логике и соотносится только с общим космическим законом изменчивости. Вместе с тем в силу того, что, как говорилось выше, гексаграммы в отличие от триграмм являются продуктом личного творчества, в них явственно ощутима связь не только с реалиями космической, но и человеческой жизни. Первая из 64 гексаграмм, образующих основной текст «Книги перемен», имеет название «творчество», и это не является случайностью. «Творчество» - не что иное, как символ неба (тянь). Небо образуется полным собранием всех сил света. Поэтому этот символ состоит из 6 черт света ³⁴. Комментарии к «Книге перемен», получившие название «Десять крыльев» («ши-и»), были созданы приблизительно в V в. до н.э. Позднее они были включены в состав самой «Книги перемен». Без обращения к этим текстам содержание основного текста «Ицзин» не может быть ни понято, ни верно истолковано. Тексты, входящие в состав «Десяти крыльев»³⁵, не равноценны ни по своему значению, ни по составу. Особое место принадлежит среди них тексту «Сицы-чжуань» и примыкающим к нему комментариям «Шогуа-чжуань» и «Сюйгуа-чжуань»³⁶. Они помогают понять смыслпроцесса формирования предметной, духовной и идеальной модели китайского космоса, нашедшего отражение в «И цзине» и ставшего позднее той основой, на которой сформировалась китайская парадигма культуры.

ДРЕВНЕЙШИЕ СМЫСЛООБРАЗУЮШИЕ ЭЛЕМЕНТЫ

КИТАЙСКОЙ ТРАДИЦИИ ВЭНЬ и ШУ

В период, предшествующий высокой классике, функцию смыслообразующих элеметов китайской традиции выполняли слово³⁷и число.В классический период в этом качестве Конфуций использовал термины Жэнь и Ли, а даосы – термины Дао и Дэ.

ВЭНЬ – слово

Особенностью классической культуры древнего Китая так же точно, как и классических культур древней Индии и Греции, является то, что в процессе своего развития она не только обрела ярко выраженное своеобразие, но и создала парадигму (образец) общечеловеческого значения, который оставался значимым для развития многих культур Востока и Запада вплоть до настоящего времени. Своеобразие древнекитайской традиции в значительной степени определялось особенностями истолкования тех функций, которые слово и число выполняли в формировании культурного сознания жителей Поднебесной. С одной стороны, есть нечто общее в понимании этих функций древними китайцам, древними индийцам и древними греками . С помощью создания культуры слова и числа осуществлялся переход от мифологической к рациональной форме мировидения и миропонимания. Но с другой стороны, использование слова и числа в китайской традиции было существенно отлично как от индийской, так и от античной культурной традиции.

Характеризуя особенность понимания слова в китайской традиции, французский синолог Марсель Гране пишет:

«Слово в китайском языке – это нечто совсем иное, чем простое обозначение понятия. Отнюдь не пытаясь хотя бы в меру возможного закрепить его степень абстракции и обобщения, оно ему не соответствует. Им вызывается в сознании рыхлая цепь отдельных образов, среди которых сначала выделяется самый яркий»³⁸. Эта особенность китайской мысли явственно ощутима при обращении к древнейшим текстам Китая, таким как «Книга песен» («Шицзин») и «Книга Перемен», в которых за непрерывным развертыванием «отдельных образов» явственно ощутимо зарождение тех понятий, которые в период высокой классики станут основными смыслообразующими элементами двух вариантов китайской парадигмы культуры – конфуцианской и даоской. Динамика этого мыслительного процесса была неразрывно связана с эволюцией китайского языка.

Древнейшей формой китайского языка был разговорный язык («бай хуа»), который был языком различных племенных групп и носил диалектологический характер. Он был фонетически очень беден, с крайне ограниченной морфологией ³⁹, но уже тогда был выражением самобытной культуры и обладал особыми качествами. Своеобразие этих качеств в силу приверженности древних китайцев к традиции сохранилось и в дальнейшем и нашло отражение в языке древнекитайской письменности, иероглифике и литературном китайском языке, сложившемся в эпоху «Сражающихся царств» ⁴⁰, который сформировался в качестве единого языка китайской культуры в процесс записи, редактирования и комментирования древнейших текстов.

Важнейшей задачей, при этом, для мыслителей классической периода было «исправление имен», установление их истинного смысла путем обращения к мудрости древних, носителями которой, по их представлениям, были добродетельные и совершенномудрые правители «золотого века», издревле почитавшиеся в качестве «культурных героев»⁴¹. В суждении Конфуция о том, что «постигать новое нужно лелея старое», явственно обнаруживается трансформация «древней мудрости» в культурную традицию.

Не менее значительную роль в осмыслении единства мироздания и человеческой жизни играло в Древнем Китае число.

ШУ – число

Подобно древнегреческому пифагорийскому числу она изначально воплощала идею единства человека и мироздания, но в отличие от пифагорейцев числа употреблялись китайцами не в качестве математических абстракциий, предназначенных для «измерения» (космоса, тел и даже добродетели), а в тесной связи с реалиями предметного мира. В «Сици чжуань» - знаменитом комментарии к «Книге перемен» - говорится о том, что первые десять чисел были сотворены Небом (5 нечетных) и Землей (5 четных). При этом «функцией числа не являлось обозначение величин: они служат для согласования конкретных размеров с пропорциями мироздания… Структура вселенной, или ее морфология, резюмируются в пропорциях 9/6 и 7/8, двояком выражении, принимаемом как соотношения Ян к Инь, Нечета и Чета»⁴². В процессе их взаимодействия достигается идеальное соотношение всех частей мироздания: квадрата и круга, неба и земли, человека и мироздания – всех «десяти тысяч» вещей (сущностей), а «числовая символика пронизывает все уровни древнекитайского космоса… числовым классификациям подчинены малейшие движения мысли и проявления жизни»⁴³. Китайские мудрецы с помощью чисел смогли представить порядок, организующий всю жизнь вселенной – пропорциональную соотнесенность всего, происходящего на небе, на земле и в человеческой жизни. Особую роль играли при этом числа 3, 5 и 8⁴⁴. Задумать и сохранить этот порядок им помогали общественные нормы ритуала и этикета, а также использование трех систем счисления: десятизначной, двенадцатизначной и десятичной.

Десятизначная система включала «десять стволов» (гань) или «небесных чисел». Она была удобна для классификации состояний ци-частиц, прежде всего исходных инь и ян, взаимовлияние которых определяет путь небесного дао. 5 первых четных чисел связаны с землей, здесь они размещаются в пространстве так, что образуют пары (чет-нечет), характеризуя географическое пространство - север, юг, запад, восток и центр. В зависимости от того, как они располагаются: крест на крест или по кругу, - они образуют десятизначную или двенадцатизначную системы числовых знаков (чэнь). Десятизначная система была удобна, прежде всего, для классификации состояний ци-частиц, прежде всего исходных космических частиц инь и ян, взаимовлияние которых определяет путь небесного дао. Двенадцатизначная система числовых знаков («чжи ди» - двенадцать ветвей) или земных чисел использовалась для составления календарей⁴⁵- «Календаря неба» («Тянь чжи ли шу») и порядка сельскохозяйственных работ.Третья, десятичная система числовых знаков лежала в основе классификации всех живых существ («чжэнь», букв. «10 тысяч разных животных, зачавших одновременно»).

Первые две системы служили для определения места, исчисления и сопоставления величин и означали такие понятия, как «измерять», «сочетать», «число», «количество». При этом они были всегда связаны с реалиями небесного и географического пространства. Так, первые пять чисел 1, 2, 3, 4 (5 – символ центра не считается) образуют 10, что равноценно 1. Поэтому земля обозначается числом пять, что равноценно единице. На основе этих числовых систем составлялись не только календари, но выбирались имена людей, создавалась каноны искусств. Определенные числовые соотношения лежали в основе теории музыки (знаменитой китайской пятитонки), строительства общественных сооружений (дворцов, храмов), популярных ремесел. Одним из традиционных сооружений в Древнем Китае был «Мин тан» («Дом календаря»), где открывался отсчет времени. Одновременно он был и местом особых ритуалов, символизировавших единство верховного правителя и его вассалов. В одном из пяти залов этого сооружения в определенном порядке, символически представляющем страны света, выстраивались воины, представляющие определенные уделы. Церемония предполагала их движение по залам дворца в точном соответствии с движением Неба («тянь дао»). Единство движения дао Неба, Земли и Правителя или «царский путь» («ван дао») символизировало совершеннное число («чэн»). Самым благородным из входивших в число знаменитой шестерки искусств, которые преподавались еще в школах эпохи Чжоу, было искусство управления боевой колесницей. В свою очередь, «самым благородным из ремесленных искусств было «сооружение колесниц, т.к. балдахин и корпус и колесницы символизировали в Древнем Китае Небо и Землю. Древние китайцы считали: так как вещи не изменяются и каждой из них присуща собственная мера, предопределенная движением небесного Дао, то мера вещи, создаваемой человеком, это «мера мастера, так же как мера вселенной – мера вождения образцового человека»⁴⁶, следующего небесному путидао. В эпоху первой империи пропорции и размеры, лежавшие в основе сооружения колесниц, были унифицированы, повсеместно строго соблюдались, и это было причиной особой гордости правителя Поднебесной. Вступление Древнего Китая в период высокой классики ознаменовалось утверждением приоритетной роли новых смысловых элементов, связанных с формированием китайской парадигмы культуры, в которой древней традиции было придано универсальное значение. В первую очередь это было связано со стремлением уяснить то общее, что было способно объединить многочисленные школы китайской мысли, появившиеся в процессе попыток осмыслить мудрость, заключенную в древних текстах, таких как «Шицзин», «Ицзин», «Шуцзин», и постичь ту «единую цель», к которой стремится в своем непрестанном движении Поднебесная, для «достижения которой, как говорится в «Большом комментарии к «Книге перемен», существуют сотни планов и ведут разные пути»⁴⁷.