Файл: 761.doc

Таким образом; выпадение суда из системы органов борьбы с преступностью подрывало идею координации, но не устранило ее.

Ныне, напротив, проблема координации борьбы с преступностью актуализируется: во-первых — значительным ростом преступности; во-вторых — расширением числа органов государства, включаемых в борьбу с преступностью (органы таможенного контроля, налоговая инспекция и налоговая полиция и др.); в-третьих — возрастающим правовым нигилизмом, разрушительно влияющим на правопорядок в целом.

Эти же причины заставляют нас думать о расширении предмета координации путем включения в него деятельности по обеспечению законности, охране прав граждан. Такая постановка вопроса правомерна и актуальна в условиях переходного периода, характеризующегося дестабилизацией общественных отношений и падением регулятивной роли социальных норм (права, морали) и институтов.

В этом случае мы не должны забывать о том большом вкладе, который могут внести в укрепление законности, правопорядка и защиту прав человека органы правосудия, будущие службы парламентского представителя по правам человека, соответствующие службы президентской власти и др.

Но связь прокуратуры как координирующего органа с ними должна строиться не через обязательные решения, а путем выработки совместных рекомендаций по вопросам правовой политики, путем обмена информацией, использования статистики, обобщений и т. п. При подготовке новой редакции Закона о прокуратуре для обсуждения была предложена следующая формулировка соответствующей статьи. «Координация деятельности по борьбе с преступностью, обеспечению правопорядка, охране прав граждан».

«Прокуратура осуществляет координацию деятельности правоохранительных органов (МВД, налоговой полиции, таможенной службы, федеральной службы безопасности и др.) по борьбе с преступностью, обеспечению правопорядка, охране прав граждан и интересов государства.

При выполнении этой задачи прокуратура взаимодействует с органами судебной власти, парламентским уполномоченным по правам человека и другими государственными и общественными организациями, деятельность которых способствует укреплению правопорядка, охране прав граждан от преступных посягательств, борьбе с преступностью» ¹¹.

Федеральный Закон о прокуратуре РФ (1995 г.) включил в число функций прокуратуры координацию деятельности по борьбе с преступностью (ст. 1). Статья 8 этого закона устанавливает правило, согласно которому Генеральный прокурор и подчиненные ему прокуроры РФ «координируют деятельность по борьбе с преступностью органов внутренних дел, органов федеральной службы безопасности, органов налоговой полиции, органов таможенной службы и других правоохранительных органов».

Здесь, как видим, функция координации ограничена только сферой борьбы с преступностью, а суды в числе координируемых органов впрямую не указаны.

В связи с этим составители проекта Положения о координации деятельности по борьбе с преступностью ориентировали его только на деятельность правоохранительных органов. При этом суд был выделен из числа участников координационной деятельности. С судами «осуществляется взаимодействие для достижения целей координации» (ст. 4 проекта).

Такая деликатность по отношению к суду понятна, ибо не может не учитываться его высокий статус. Вместе с тем столь решительное дистанцирование правоохранительной системы от суда кажется и искусственным и чрезмерным. Функция координации борьбы с преступностью не предполагает ограничения самостоятельности статуса и деятельности координируемых органов и учреждений, не предполагает вмешательства в эту деятельность, тем более — в деятельность по отправлению правосудия, со стороны координатора. Статья 120 Конституции РФ и ст. 4 Закона о статусе судей оберегают правосудие от сторонних незаконных влияний. Однако это не означает невозможность реализации с помощью суда тех рекомендаций координирующего органа, которые не посягают на саму деятельность по отправлению правосудия. В части 2 ст. 8 Закона о прокуратуре это обстоятельство учтено путем уточнения полномочий прокурора, который «созывает координационные совещания, организует рабочие группы, истребует статистическую и другую необходимую информацию, осуществляет иные полномочия…».

На суды не может быть возложена ответственность за уровень борьбы с преступностью. Но формы влияния суда на состояние правопорядка, обоснованность применения уголовной репрессии и мер воспитательно-профилактического воздействия координирующим органом не могут не учитываться, и его обоснованные рекомендации в этой связи не должны оцениваться как посягающие на независимость суда. Реализация правовой политики государства должна быть делом всей правоохранительной системы с учетом специфики задач и форм деятельности звеньев, ее составляющих.

Значение объединения усилий различных органов государства в деле борьбы с преступностью подчеркнуто в Послании Президента РФ Федеральному собранию «Об укреплении российского государства» (24 февраля 1994 г.). В нем говорится: «Интересы борьбы с преступностью требуют проведения единой правовой политики всеми органами и должностными лицами, наделенными правом уголовного преследования, — будь то дознаватель или следователь, прокурор или судья».

Выполнение прокуратурой координирующей функции в деле борьбы с преступностью может внести серьезный вклад в реализацию уголовной политики государства. Однако при этом прокуратурой должен быть обеспечен дифференцированный, научный подход к определению как возможностей, так и характера ожидаемого вклада каждого из правоохранительных органов. Что же касается судей и судебной власти, необходимо учитывать их новый правовой и социальный статус, не дающий оснований видеть в них ординарные органы уголовного преследования, но и не оправдывающий их отстраненность от решения актуальных проблем в сфере правопорядка и борьбы с преступностью.

Эти соображения учтены в Положении о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью, утвержденном Указом Президента РФ (18 апреля 1996 г. № 567).

В разделе Положения, посвященном взаимодействию с судами и органами юстиции правоохранительных органов по вопросам борьбы с преступностью, к формам сотрудничества отнесено:

взаимное информирование о состоянии преступности и судимости;

использование данных судебной статистики и материалов судебной практики при разработке мер по усилению борьбы с преступностью;

проведение совместных семинаров и конференций, участие соответствующих специалистов в работе по повышению квалификации работников правоохранительных органов;

направление совместных информационных писем, справок,

обзоров;

участие в подготовке постановлений Пленумов Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации.

Подчеркивается необходимость соблюдения при этом принципов самостоятельности органов судебной власти и независимости судей.

Глава X. Адвокатура России в условиях судебно-правовой реформы

О советской адвокатуре

К началу 90-х годов, с которыми мы связываем первые шаги судебно-правовой реформы, адвокатура России представляла собой чисто советское учреждение. Об этом свидетельствовали неопределенность ее правового статуса, позволявшая предъявлять к ней требования с учетом идеологических установок КПСС, характер поставленных перед ней задач, особенности взаимоотношений адвокатуры с государственными органами и общественными организациями.

Важнейшие нормативные акты об адвокатуре не дают ее правовой характеристики как института государства или общества. Сказано лишь, что «коллегии адвокатов являются добровольными объединениями лиц, занимающихся адвокатской деятельностью» ¹².

Конституция РСФСР 1978 г. содержала в разделе о правосудии упоминание об адвокатуре (ст. 173), но лишь в функциональном плане: «для оказания юридической помощи гражданам и организациям действуют коллегии адвокатов». Эта норма в законодательстве о судоустройстве не нашла существенного развития: указывалось лишь на участие адвоката в двух формах судопроизводства — гражданском и уголовном — с целью оказания юридической помощи гражданам и организациям ¹³.

Таким образом, суждения об адвокатуре как автономном учреждении, независимой общественной организации, построенной по профессиональному признаку, оказались предметом научных дискуссий и доктринерских концепций. Последние могли отрицать государственную ангажированность адвокатуры, но едва ли убедительно. Позиции законодателя были достаточно прозрачны и несли печать иных установок.

Так, при определении задач адвокатуры, подчеркивалось, что она содействует «укреплению социалистической законности, воспитанию граждан в духе точного и неуклонного исполнения советских законов, … соблюдению дисциплины труда…» и т. п.

Не скрывалась и руководящая роль государства:

«Министерство юстиции РСФСР, Министерства юстиции автономных республик, отделы юстиции исполнительных комитетов краевых, областных, городских советов народных депутатов в пределах своей компетенции:

контролируют соблюдение коллегиями адвокатов требований Закона СССР «Об адвокатуре в СССР», настоящего Положения, других актов законодательства Союза ССР и РСФСР, регулирующих деятельность адвокатуры;

устанавливают порядок оказания адвокатами юридической помощи гражданам и организациям;

заслушивают сообщения председателей президиумов коллегий адвокатов о работе коллегий;

издают инструкции и методические рекомендации по вопросам деятельности адвокатуры;

осуществляют другие полномочия, связанные с общим руководством адвокатурой…» ¹⁴.

Если к тому добавить воспоминания об истории становления советской адвокатуры, начинавшейся, как известно, с разгона ее профессионального дореволюционного ядра, о господстве в течении десятилетий представлений об адвокатуре, как организации чуждой социалистическим идеалам, то нетрудно понять основные недостатки адвокатуры России. Они суть: малочисленность коллегий, невысокий профессиональный уровень, робость в отстаивании интересов доверенного и подзащитного.

Крайне ограничено было и поле деятельности адвокатов, которое соответствовало приниженному положению судебных учреждений, узостью их юрисдикционных полномочий, тенденциозностью законодательства, урезанной гласности.

Специальные исследования последних десятилетий роли адвоката в уголовном судопроизводстве, показывали, что адвокаты слабо использовали даже те возможности, которые им предоставлял уголовно-процессуальный закон.

Отмечалась пассивность многих адвокатов при осуществлении защиты на предварительном следствии и в суде, приводились достаточно многочисленные случаи, когда суды оправдывали обвиняемого вопреки позиции защитника-адвоката, спешившего признать его виновным. На статистическом уровне показывалось, как часто выявление следственных и судебных ошибок, приводивших к необоснованному осуждению, нельзя было поставить в заслугу адвокату ¹⁵.

На деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве отрицательно сказывались, разумеется, недостатки их процессуального статуса, ограничивавшего возможности активного участия в доказывании. Не последнюю роль играла и система оплаты труда адвокатов, ориентированная на ограниченные материальные возможности советского клиента и не создававшая стимулов для кропотливого творческого труда.

Становление в современной России новых экономических отношений рыночного типа коренным образом меняло требования к характеру, объему и качеству правовых услуг. Советская адвокатура не была приспособлена для обслуживания рыночных отношений. Ее малая численность и характер привычных полномочий отвечали условиям, когда средний гражданин страны был лишен собственности, сфера имущественных отношений была крайне ограниченной, господствовала социалистическая собственность, выведенная в значительной мере из нормального товарооборота.

Ситуация резко меняется по мере продвижения к рынку. Как и во всякой цивилизованной стране спрос в этих условиях на правовые услуги резко возрастает. Лимит на численность адвокатуры, — кстати, придуманный Минюстом СССР не ради вольготной жизни адвокатов, а ради устранения переливания юридических кадров из суда, милиции и органов расследования, где условия были всегда нищенскими, — становится все более нетерпимым. Не дожидаясь реформ, на рынок правовых услуг хлынули юридические кооперативы, «альтернативные коллегии адвокатов», комплектуемые нередко из проштрафившихся, отторгнутых правоохранительными органами работников, частно практикующих юристов.

История совершает неожиданные пируэты. В судебную реформу конца прошлого века (1864 г.) адвокатура России, чтобы приобрести приемлемый статус и признание, должна была открещиваться от своих предшественников — стряпчих и частных ходатаев — того «крапивного семени», мрачная слава которого тяжелым бременем лежала на репутации вновь создаваемого института.

В полной мере присяжной адвокатуре того времени освободиться от предшественников не удалось: ходатаи по гражданским делам под разными вывесками сохранялись. Объяснялось это не только традицией, но и элементарной нехваткой дипломированных специалистов. Поэтому, спустя 10 лет (в 1874 г.) правительство вынуждено было узаконить наряду с присяжными поверенными институт частных поверенных.

К нынешней судебной реформе (через 130 лет) адвокатура явилась, как видим, тоже в окружении не всегда почтенных конкурентов, не обремененных, как правило, ни профессиональными традициями, ни нравственными доминантами поведения. Репутация адвокатской профессии поставлена под угрозу.

В прошлом веке передовые слои общества восторженно принимали и создание нового суда, и формирование адвокатского сословия. Теперь обществу изначально внушалась мысль, что плох не только суд, доведенный до нищеты, а подчас и нравственного распада, плоха и адвокатура, засильем чиновничьего элемента в руководстве захватившая монополию на правовые услуги и потому неспособная к совершенствованию. На первое место выдвигались причины чисто организационного порядка.

Спасение предрекалось в приватизации правовых услуг по аналогии с судьбой захиревшей государственной торговли. Имелось в виду создание системы частнопрактикующих адвокатов путем выдачи лицензий. При этом до общественного сознания не спешили доводить, что, во-первых, рынок правовых услуг сделает их недоступными для большинства нашего нищего населения без каких-либо гарантий качества этих услуг; во-вторых, парализует работу органов суда и предварительного следствия, ибо некому будет выполнять их обязательных поручений (в порядке ст. 49 УПК). Сторонники лицензионной адвокатуры эту опасность, кажется осознают и поэтому дополняют ее идеей муниципальной адвокатуры для неимущих.