Файл: Арнольд Тойнби.doc

общества под эгидой универсального государства.

Утрачены даже имена хеттских правителей в

Каппадокии и касситских правителей в Вавилонии

середины XVII в.-начала XV в. до н.э. [+87] Мрак был развеян светом,

шедшим из Египта. До нас дошли свидетельства о

кампаниях Тутмоса III (прибл. 1480-1450 до н.э.), который

вторгся в бывшие владения шумерского общества,

завоевав Сирию [+88].

И вновь начинают вырисовываться очертания двух

обществ, нарождающихся в Юго-Западной Азии.

Родина одного из этих обществ находилась в

Каппадокии, в бывших провинциях империи Шумера и

Аккада и в смежных ей анатолийских территориях.

Это общество свободно заимствовало все

шумерское, однако вряд ли мы можем считать его

сыновне-родственным шумерскому, потому что не

существует никаких указаний на наличие

вселенской церкви, объединяющей их.

Действительно, более позднее общество усвоило и

усердно практиковало шумерскую систему гадания.

Однако эта псевдонаука должна рассматриваться

как дитя магии, а не религии. В любом случае это

было следование традиции, увековеченной

доминирующим меньшинством шумерского общества,

а не продукт новой религии, созданной внутренним

пролетариатом. Обратившись к верованиям более

позднего общества, мы не заметим существенного

влияния шумерского пантеона и ритуала. Перед

нами совершенно самобытная религия, истоки

которой не прослеживаются достаточно четко.

Из дошедших до нас письменных источников мы

видим, что интересующее нас общество

использовало поначалу клинопись, но затем пошло

на создание собственного пиктографического

письма, которое до сих пор является загадкой для

ученых. Ранние клинописные записи

свидетельствуют, что аккадский язык

использовался не только для внутренних нужд, но и

как средство дипломатического общения.

Впоследствии аккадские и шумерские тексты были

переведены по меньшей мере на пять местных

диалектов, что явилось толчком для развития

местной литературы. К тому времени, когда

носители этих диалектов перешли с клинописи на

пиктографическое письмо, завершилось

литературное обособление нового,

каппадокийского общества от шумерского общества

[+89].

Наличие множества языковых наречий

соответствовало многообразию местных

государств. Самым древним из этих языков был,

пожалуй, хурритский язык, или хатти. В нем не

обнаруживается элементов, роднящих его с другими

языками. Название Хатти было принято и одним из

местных государств со столицей в городе Хаттусас

(нынешний Богазкей). "Хатти", позже

трансформировавшееся в "хетты", встречается

еще в Ветхом завете, поэтому будет вполне

резонным именно из него вывести название для

обозначения общества, объединенного под эгидой

империи Хатти.

Судьбы хеттского общества предопределены

историей империи Кхатти. В XIV в. до н.э., когда

Новое царство Египта стало утрачивать контроль

над своими владениями в Сирии, царь Кхатти

Суппилулиумас I (прибл. 1380-1340 до н.э.), современник

Аменхотепа IV Эхнатона (прибл. 1370-1352 до н.э.), не

устоял перед искушением половить рыбку в мутной

воде. Сосредоточив с помощью ловкой комбинации

силы и обмана высшую власть в Северной Сирии,

Суппилулиумас на какое-то время возвысил Кхатти

над Египтом. В Месопотамии он установил свою

гегемонию над царством Митанни. Однако

преемникам своим он оставил фатальное

наследство. Вскоре последовала серия

разрушительных войн между Кхатти и Египтом, в

которой хеттская держава, обладающая менее

твердой экономической основой, страдала более

серьезно, чем ее противник. Постоянное

перенапряжение сил изматывало общество. В 1278 г.

до н.э. две державы заключили мир, разделив Сирию [+90]. Однако

Кхатти не утратила устойчивой привычки к

захватам. Она покорила всю Западную Анатолию

вплоть до Эгейского моря. Эта последняя авантюра

открыла путь для великого переселения народов в

1200-1190 гг. до н.э., которое привело империю Кхатти к

падению и погребло хеттское общество в ее

развалинах.

Когда финикийцы и греки завершали освоение

Средиземного моря, остатки хеттского населения

попробовали вступить с ними в соревнование. Есть

основание предположить, что именно

хетты-колонисты преуспели в организации

заморских поселений и впоследствии получили на

своей новой, итальянской родине новое

имя-"этруски" [+91]. Однако этот всплеск

активности не смог пробудить погибшее общество к

новой жизни. Переселенцы, правда, доказали свою

восприимчивость к ассимиляции и безболезненно

эллинизировались, тогда как хеттские общины,

оставшиеся в Азии, были буквально стерты с лица

земли ассирийцами. То, что осталось от некогда

могучего общества, было впитано арамеями -

представителями сирийского общества.

Вавилонское общество

В Западной Азии, в Иране, на бывшей родине

шумеров, как мы уже упоминали, рядом с хеттским

обнаруживается еще одно общество.

Если попробовать установить связь этого

общества с шумерским по критерий религии, то нам

никак не удастся обнаружить здесь вселенскую

церковь, обязательную при наличии

сыновне-отеческих отношений. Однако анализ

религии этого общества показывает, что она во

многом тождественна государственной религии

Шумера и Аккада времен аморитской династии

Вавилона - религии, созданной не внутренним или

внешним пролетариатом, а господствующим

меньшинством.

Вавилонский пантеон отражает образ жизни

господствующего меньшинства шумерского

общества того времени, подобно тому как

олимпийский пантеон отражает жизнь и

мировоззрение варваров, захвативших в период

междуцарствия минойский мир. И здесь отношения

между богами представляют собой интерпретацию

реальных политических коллизий, изложенных

теологическим языком. В вавилонской фазе империи

Шумера и Аккада политическое объединение

шумерского общества в универсальное государство

со столицей в Вавилоне повлекло за собой

подчинение всех других богов Мардуку-местному

богу Вавилона. В период правления Самсу-Илуны,

непосредственного преемника Хаммурапи,

всемогущество Мардука было подтверждено

отождествлением его с Энлилем Господом (Бел)

Ниппура-богом, который в период шумерского

смутного времени был наиболее почитаем среди

всех борющихся государств, каждое из которых

претендовало на исключительное право иметь у

себя его святыню [+92].

Если обратиться к обществу, существовавшему в

Ираке в XV в. до н.э., то можно заметить, что его

религиозная система была заимствована из

прошлого с минимальными изменениями, вызванными

необходимостью адаптации к новым политическим

условиям. Общество распалось на три государства -

Вавилон, Ассирию и Элам, - и в каждом государстве

местный верховный бог наделялся высшей властью.

Имена других богов пантеона при этом не

изменялись, сохранялось и количество их, и

атрибутика, и сам ритуал. Первенство в пантеоне

Вавилонии было отдано Мардуу-Белу, тогда как в

Ассирии место верховного божества занял

ассирийский бог Ашшур. Однако во всех других

отношениях религии Вавилона и Ассирии были

идентичны и копировали религию шумерского

универсального государства последней фазы.

В мирской жизни мы, тем не менее, обнаруживаем

некоторые существенные перемены. Например,

главными структурными образованиями общества

стали не города-государства, как это было с

самого начала шумерской истории вплоть до упадка

империи Шумера и Аккада, а более широкие

политические объединения, включавшие в себя ряд

городов, лишенных политической

индивидуальности. Произошли перемены и в

языковой сфере. Шумерский язык, постепенно

уступавший место аккадскому, но продолжавший

употребляться до окончательного распада

шумерского универсального государства, теперь

оказался мертвым. Однако его продолжали

старательно изучать, ибо овладение аккадским

семитским языком и клинописью представлялось

невозможным без знания шумерского классического

языка. В Вавилонии и Ассирии аккадский язык

по-прежнему широко использовался в общественной

и личной корреспонденции. С другой стороны,

политическая независимость Элама, где аккадский

язык был ранее столь же широко распространен, как

и в Ираке, стала выражаться и через утверждение

нового местного языка, первоначально имевшего

статус диалекта [+93].

Перемены в жизни общества были весьма

значительны. Тем не менее, взяв преемственность в

религиозной жизни в качестве критерия, нельзя не

усомниться в том, что данное общество

приходилось сыновним шумерскому. Причина этих

сомнений прямо противоположна той, что не

позволила нам установить родственную

зависимость между шумерским и хеттским

обществами, где связь была слишком слаба, чтобы

можно было говорить об отечески-сыновних

отношениях. В случае же с Вавилоном отношения,

напротив, представляются слишком интимными. Мы

не можем утверждать, что общество, обнаруженное в

Ираке в более поздний век, сыновне-родственно

шумерскому, ибо нет уверенности, что оно не

идентично ему. Возможно, это всего лишь тщетная

попытка шумерского общества возродить себя и

свою историю, бесплодная проба сил на

исторической сцене, предпринятая после того, как

спектакль окончен и опущен занавес. К проблеме

идентичности нам еще предстоит обращаться не