Файл: Введение в гендерные исследования_Жеребкина.doc

Рассмотрим наиболее известные концепции квир-субъективности в постфеминизме и гендерной теории — такие как гомосексуальные (женская и мужская) квир-идентичности Терезы де Лауретис и Ив Кософски Сэджвик, а также квир-идентичность как «экспериментальное желание» современного феминистского философа Элизабет Гросс.

Гомосексуальная квир-субъективностъ. Сконструирована через изменчивость и негативность не в меньшей степени, чем черезego-определенность, утверждает де Лауретис, поэтому и субъект феминистской лесбийской теории должен бытьэксцентричным субъектом. Фигура эксцентричного субъекта определяется в терминах вытеснения — как социального, так и психического — то есть в терминах эксцесса, перверсии и дезидентификации. Мишель Фуко, как известно, обозначал такого субъек-

65

та как маргинального субъекта дискурса и практик: практики его осуществления реализуются через практики личного и политического перемещения через границы, разделяющие социо-сексуальные идентичности и общности, разделяющие тела и дискурсы. Одной из возможных моделей маргинального, экс-цент-ричного, перверсивного субъекта и является, утверждает де Лау-ретис, лесбиянка. Значение интерпретации женской лесбийской субъективности как квир-субъективности позволяет де Лауре-тис осуществить критику эссенциалистских концепций лесбийской сексуальности и ввести в них критерий множественности, что находится в русле общего феминистского эпистемологического перехода к анти-эссенциалистской концепции женской субъективности.

Концепция квир-идеятичноста Ив Кософски Сэджвик(Эпистемология чулана²⁰) в качестве «анти-гомофобического»²¹проекта направлена на легитимацию миноритарных/гомосексуальных дискурсов в культуре, в то же время выступая против эссен-циализма современных гей-лесбийских теорий, претендующих на обоснование новых форм альтернативной субъективности в культуре. Основной целью ее методологии является преодоление так называемого лесбийского/нон-лесбийского «разрыва» внутри современного феминизма, а также дискурсивного бинарного разделения на нормативное/девиативное, которое, по ее мнению, к концу 20-го века оказалось свойственно не только классическому феминизму, но также и гей-лесбийским теориям. Поэтому концепция Сэджвик выполняет двойственную задачу: артикулируя гомосексуальный дискурс в культуре, в то же время отказывает ему в дискурсивной самостоятельности и аутентичности хотя бы на той основе, что он не существует отдельно и независимо без своей бинарной оппозиции — то есть «больших», гетеросексуальных типов дискурса. Именно поэтому в качестве альтернативной топологии субъективности Сэджвик называет не гомосексуальные типы субъективаций, а квир-субъективацию, теоретическая перспектива которой, по ее мнению, на сегодняшний день оказывается открытой длякаждого субъек-

²⁰ Eve Kosofsky Sedgwick, Epistemology of the Closet (Berkeley, Los Angeles: University of California Press, 1990).

²¹ Ibidem, p. 1.

66

та, независимо от ее/его сексуального опыта или сексуальной идентичности.

Квир-субъективностъ как «экспериментальное желание». По определению Элизабет Гросс, понятиеквир — это не просто определение маргинальной сексуальности, а маргинальнойтрансгрессивной сексуальности,²²возникающее при осмыслении практик различия не только от гетеросексуальной, но и от гомосексуальной структуры субъективности. Поэтому характеристикойквир может обладать как гей-лесбийская, так и гетеросексуальная субъективность — фактически, любая субъективность, производящая трансгрессивное сексуальное действие. Основной конструкцией, лежащей в основе квир-идентичности и обеспечивающей ее трансгрессивный характер, Гросс считает конструкцию«экспериментального желания», которое Делез обозначил как субъектную позицию «становления». Главным параметром в конструкции квир-субъективности является, таким образом, параметр нередуцируемости субъективности к любым застывшим идентификационным моделям — как гетеросексуальным, так и гомосексуальным, как белым, так и цветным, как западным, так и незападным и т. п. Именно поэтому само понятиеквир возникает в современной феминистской теории тогда, когда, по словам Гросс, в ней появляется необходимость избегнуть традиционных бинарных оппозиций и понятий мышления — в частности таких, как традиционные гендерные оппозиции мужского и женского, столь долгое время бывшие основным предметом размышления феминистской теории.

3. Женская сексуальность в феминистской теории

Критерий сексуальности внутри структуры женской субъективности имеет огромное значение в западной феминистской теории, потому что понятие сексуальности в ней является феминистским аналогом понятия телесности в постсовремен-

²² Elizabeth Grosz, «Experimental Desire: Rethinking Queer Subjectivity», Space, Time, and Perversion: Essays on the Politics of Bodies (New York and London: Routledge, 1995), pp. 207-227.

67

ных критических дискурсах, способствующего преодолению классического дискурсивного бинаризма в мышлении: если у Фуко телесность понимается через понятие «тела», у Лакана — через понятие «желания», у Делеза — через понятие «желания как производства», то у феминистских теоретиков — через понятие « женской сексуальности ».

1) Женская сексуальность в системе «генеалогии женщин» в философии Люси Иригарэ

Значение концепции женской сексуальности Люси Иригарэ состоит в том, что с помощью этого понятия она пытается преодолеть традиционный бинаризм философского мышления, в котором любые виды телесных, ассоциируемых с женским параметров субъективности (в том числе сексуальность) мыслились в негативных терминах. Задача философии сексуальности Иригарэ состоит в том, чтобы прервать мужские рефлексивные модели и открыть возможность для новых дискурсивных моделей промысл ивания женского в культуре; при этом проблему сексуальности Иригарэ также мыслит не в терминах «сущности», а в терминах перформативной репрезентации.

Женскую сексуальность Иригарэ понимает как избыточную по отношению к фаллогоцентристской культуре, поэтому пересмотр женского и фемининного в независимых от мужской культуры понятиях требует, по ее мнению, действительной реорганизации сексуальной, лингвистической и социо-символичес-кой систем, а также самого желания в терминах не нехватки, но позитивности и на основе создания собственной и независимой генеалогии женщин. Отсюда основными направлениями феминистского проекта женской сексуальности являются: 1) культурный анализ репрезентацийматеринского в культуре и отношений мать/ребенок вне пределов мужского авторитета и власти; 2) адекватные репрезентации и конструкции автономной женской субъективности, сексуальности, телесности и морфологии.

В книге Пол, который не одинок Иригарэ доказывает, что патриархатное подавление женскоголибидо в традиционной культуре заставляет нас забыть о его сущностной множественности и гетерогенности. Она также доказывает, что только женский способ существования способен репрезентировать нереп-рессированное либидо, которое не поддается традиционным ген-

68

дерным маркировкам и определениям. Женское либидо, утверждает Иригарэ, аутоэротично и плюрально: если мужская сексуальность концентрируется на одном-единственном объекте желания — фаллосе, то в противоположность ей женская сексуальность, как известно, реализуется через множество сексуальных кодов и органов. Мужское и женское в культуре — это, по мнению Иригарэ, настолько два разных порядка реальности, что только властная патриархатная логика сводит их воедино для того, чтобы легче манипулировать женским либидо.

Содержащая в себе множественность, неопределенность, флю-идность и эксцессивность женская сексуальность является таким «остатком» jouissance (наслаждение), который, по словам Иригарэ, остался нерепрезентированным в фаллической либи-динальной экономии. Метафорически женская сексуальность определяется Иригарэ через метафору «двух губ», которые нельзя определить как «две» в строгом смысле понятия «двух»: они есть одно и два одновременно, ведь никогда не понятно, где заканчивается одна и начинается другая идентичность. Другими словами, женщина, по выражению Иригарэ, всегда«больше, чем одно». Такая конструкция субъективности не требует ничего внешнего (ничего «другого») для своего осуществления и удовлетворения и подразумевает децентрализацию фаллоса, а значит, открытие новых телесных — женских — пространств в культуре и философии.

2) Сексуальное различие в философской концепции Рози Брайдотти

В противоположность философским концепциям постмодернизма Рози Брайдотти считает понятие полового/сексуального различия основным не только для феминистской философии, но и современной философии вообще. По ее мнению, субъекты дискурса и практик первоначально дифференцируются в соответствии с половыми/сексуальными критериями, которые выступают определяющими по сравнению с другими критериями субъектной дифференциации (такими как раса, этничность и т. п.). При этом половая/сексуальная дихотомия в патриархат-ном дискурсе систематически располагает женщину на тот полюс дифференциации, который является как бы «внутренним»/ «другим» по отношению к мужскому.

69

Отсюда главным феминистским вопросом становится вопрос о том, как утвердить половое/сексуальное различие женской сексуальности не в качестве эссенциалистской структуры «друговости» (другого полюса бинарной оппозиции, на которой строится современная система власти), но, скорее, в качестве активного процесса производства и усиления различения, который женщина — как субъект различения — вносит в культуру и общество. В этом контексте женская сексуальность не должна быть отличающейся-oт, но различающейся-для того, чтобы внести в культуру альтернативные ценности.

По мнению Рози Брайдотти, реабилитация полового/сексуального различия в культуре способна открыть путь и для других дискурсивных различий в ней: различий расы и этничнос-ти, класса, жизненного стиля, сексуальных предпочтений и т. п.; другими словами, половое/сексуальное различие как структура дискурса должно утверждать дискурсивную позитивность множественности различий в культуре и мышлении в противопо-ложность традиционной идее различия как неравенства.²³

3) Джудит Батлер: сексуальность как «цитатностъ» и понятие «принудительной гетеросексуальности»

Принцип сексуальности как «цитатности»²⁴Батлер развивает в книгеТела, которые значат: О дискурсивных пределах понятия «пол» (1993). Прежде всего в собственном проекте теории субъективности она критикует Жака Лакана за его концепцию субъективности как символического сексуального маскарада, понимаемого как практики означивания, исходящие из свободного сексуального выбора субъекта. Читая Лакана, иронизирует Батлер, можно сделать вывод, что просыпаясь утром, субъект имеет возможность выбрать и выбирает вновь и вновь, какой же пол он будет сегодня «носить». Однако, напоминает Батлер вслед за Фуко, «присваивание» пола и производство сек-суализованных тел в нашей культуре всегда осуществляется через властный регулятивный аппарат — какаппарат гетеро-

²³ Rosi Braidotti, «Radical Philosophies of Sexual Difference, or I Think Therefore She Is», Patterns of Dissonance..., pp. 209-273.

²⁴ Judith Butler, «Performativity as Citationality», Bodies That Matter..., pp. 12-16.

70

сексуальности и его властных законов. «Цитатность» в этом смысле понимается как аккумуляция и «воспроизводство на телах» закона, производящего — через механизм гетеросексуаль-ности — тела, их пол и их материальные эффекты. Норма пола, пишет Батлер, «цитирует» норму социального закона в отношении пола на данном этапе исторического развития.²⁵При этом хотя законы производства сексуальности имеют свои особенности на каждом этапе развития истории, однако всегда, подчеркивает Батлер, во-первых, построены через репрессивные практики исключения, отрицания и иерархии, и, во-вторых, строятся через репрессивный механизм «принуждения гетеросексуальностью».

В то же время в отличие от трактовки закона сексуального производства субъекта в качестве внешнего и неприсваиваемого идеала, который уже во вторичном действии как бы «цитируется» субъектом в процедурах идентификации, батлеровская конструкция сексуальности как «цитатности» позволяет понять регулятивный социальный закон не как фиксированную форму, априорную по отношению к субъективности, но как одновременно производящуюся через механизм «цитатности» в акте производства самой субъективности и параллельно с ней. Батлер уточняет в этом контексте также понятие «материальности» в современной философии: материализация — это всего лишь разновидность «цитатности» в практиках бытия, а именно, утверждение бытия через «цитацию власти» и одновременное указание на сложность самой структуры власти в производстве «я», когда эффект власти также, в свою очередь, является вторичным означающим, а не первичной по отношению к субъекту структурой, ибо первичная структура при таком понимании вообще отсутствует, создавая — всегда ретроактивным образом — лишь иллюзию своего существования.²⁶