ВУЗ: Не указан
Категория: Не указан
Дисциплина: Не указана
Добавлен: 03.07.2024
Просмотров: 1238
Скачиваний: 0
СОДЕРЖАНИЕ
Арнольд Тойнби. Постижение истории (Часть 1)
А. Дж. Тойнби "Постижение истории"
* Введение * относительность исторического мышления
Поле исторического исследования
Сравнительное исследование цивилизаций обзор обществ одного вида Православное христианское общество
Юкатанское, мексиканское и майянское общества
Предварительная классификация обществ данного вида
Философский аспект эквивалентности обществ данного вида
* Часть первая * проблема генезиса цивилизаций
Причина генезиса цивилизаций Негативный фактор
Позитивные факторы: раса и среда
Особый стимул заморской миграции
Шесть форпостов в истории западной европы
* Часть вторая * рост цивилизаций проблема роста цивилизаций
Процесс роста цивилизаций критерий роста
Анализ роста отношение между растущими цивилизациями и индивидами
становясь пространством современного Запада, мы
заметим, что прямая линия, проходящая через
юго-восток и северо-запад от Рима до Римского
вала [+42], есть,
так сказать, поперечная ось нашей геометрической
фигуры. Ее центральная точка находится недалеко
от Меца в Лотарингии, который когда-то был
столицей австразийского государства - оплота
империи Карла Великого, а в настоящее время это
главный форпост на границе между Францией и
Германией. Если через Мец мы проведем другую
линию, под прямым углом к предыдущей, то получим
основную ось, вдоль которой западное общество
расширяло свое географическое пространство. В
направлении юго-запада, через Пиренеи, эта ось
была проложена в 778 г. самим Карлом Великим; до
устья Гвадалквивира она была продолжена в XIII в.
кастильскими завоеваниями, и, наконец, через
Атлантический океан она устремилась на
территории, которые называются в наше время
Латинской Америкой [+43]. На северо-восток, от Рейна к
Эльбе, ось прокладывалась также Карлом Великим
между 772 и 804 гг.; а спустя два века после смерти
Карла, когда Скандинавия, Польша и Венгрия были
обращены в западное христианство, она пересекла
Вислу и к концу XVIII в. достигла восточных пределов
Российской Империи, простиравшейся к тому
времени до Тихого океана [+44]. Как видим,
распространение шло по всем направлениям,
сначала по суше, а потом и через моря. В средние
века Северная Италия прибрала к рукам сначала
Южную Италию и Сицилию, а затем через Средиземное
море добралась и до внутренних восточных земель,
Эта политическая и экономическая экспансия
получила название "крестовые походы", что не
совсем точно выражает суть явления [+45].
Юго-восточная экспансия зашла очень далеко.
Самый сильный импульс исходил от венецианского
купечества, которое проникло в Индию через
Суэцкий перешеек. Преуспел в этом и венецианский
путешественник Марко Поло, добравшийся через
Евразийскую степь до Пекина. Достигнув апогея,
движение это потерпело крах. Почти все добытое в
течение четырех веков было утрачено в 1475 г. [+46]
Проведение поперечной оси из крайней
северо-западной точки Англии пришлось на
последующий век, который характеризовался
процессами более устойчивыми и по всем
показателям более продолжительными. Северная
Америка обрела англоязычное население. От
Северной Атлантики до южных окраин Тихого океана
создавались общины английского происхождения,
чтобы разделить богатства западной культуры с
народами Индии и Дальнего Востока. Таково было
влияние линии, проведенной в Лотарингии, но
Лотарь и его братья не могли увидеть то будущее,
которое является настоящим для нас, и если они
сознавали, что эта линия имеет исключительное
значение, но только исходя из опыта прошлого,
свидетельствовавшего, что значение этой линии и
ранее было очень большим, хотя и относилась она к
другой геометрической фигуре.
И Лотарь, и его дед носили титул римского
императора. Императорский титул, пусть не вполне
по праву, принадлежал и английским королям
Уэссекса, которые в эпоху Каролингов царствовали
на своей британской alter orbis [+47]. Линия проходила от Рима
через Альпы в Ахен, а от Ахена через Ла-Манш к
Римской стене; она представляла собой один из
укрепленных валов Римской империи. Следуя вдоль
этой линии на северо-запад через Альпы, установив
военную границу вдоль левого берега Рейна и
укрепив ее левый фланг за счет аннексированной
Южной Британии, римляне определили тем самым
крайнюю западную границу своих владений. Таким
образом, линия, проведенная в Лотарингии,
принадлежала географической структуре Римской
империи задолго до Лотаря, равно как и до
возникновения западного общества. Но
геометрические параметры Римской империи и
западного мира не тождественны, равно как и
функции этой линии различались в разные периоды
истории. Для Римской империи это была внешняя
граница, на ней экспансия угасала. В западном
мире, напротив, экспансия брала начало от этой
линии. Во время летаргии междуцарствия (375-675) [+48] из старого
общества было извлечено ребро, ставшее хребтом
нового, нарождающегося западного общества того
же вида.
Этот детальный географический анализ дает нам
ключ к определению временных характеристик
западного общества, уяснению его истоков. Нам
открылись две вещи: во-первых, возвращаясь назад
к 775 г. мы вынуждены были представлять жизнь
общества в понятиях, не свойственных современной
жизни; во-вторых, мы заметили, что любые элементы,
извлекаемые нами из глубин истории, при попытках
сопоставить их со сходными элементами других
эпох упрямо демонстрируют свою оригинальность и
неповторимость.
Земля Лотаря стала осью западного общества.
Именно здесь церковь, продвигаясь к границам
Римской империи, пришла в соприкосновение с
варварами, и здесь в конце концов она породила
новое общество. Следовательно, историк западного
общества, пытаясь проследить его корни, должен
сосредоточить свое внимание на истории церкви, с
одной стороны, и на истории варваров - с другой.
Рассматривая ретроспективно цепь событий,
углубимся в историю вплоть до II в. до н.э. когда
греко-римский мир был потрясен войной с
Ганнибалом. Почему Рим протянул свою властную
руку на северо-запад? Потому что его теснила туда
смертельная схватка с Карфагеном. Почему,
перевалив за Альпы, он не закрепился на Рейне и не
двинулся дальше, к более удобной естественной
границе по Балтике, Висле и Днестру? Потому что в
век Августа, после двух столетий изнурительных
войн и революций, истощились запасы жизненной
энергии Рима [+49].
Почему же варварам сопутствовала удача? Потому
что, когда между двумя обществами, одно из
которых менее цивилизовано, устанавливается
строго определенная граница, это не приводит
автоматически к равновесию. С течением времени
граница начинает слабеть в пользу менее
цивилизованной стороны. Но когда варвары
прорвали римскую границу, встретили ли они на
другой стороне церковь? Конечно, потому что из-за
экономических и социальных революций,
последовавших за Пуническими войнами, с Востока
было вывезено большое количество рабов для работ
на разоренных землях Запада. Насильственная
миграция способствовала распространению в
греко-римском мире восточных религий. Эти
религии, с их обещанием потустороннего личного
спасения, находили благодатную почву в
опустошенных душах потерпевшего поражение
"господствующего меньшинства".
В этом пункте исследователю западной истории
придется остановиться. Углубляться дальше в
пропасть времен бесполезно: истоки теряются во
мгле. Примечательно, однако, что, достигнув этого
уровня, он принужден будет мыслить
греко-римскими понятиями, а не понятиями
западного общества. В то же время элементы
греко-римской истории, которые привлекали его
внимание, не представляют особого интереса для
историка, изучающего греко-римскую
эллинистическую историю того же периода. Для
исследователя эллинистической истории как
христиане, так и варвары предстанут существами,
абсолютно чуждыми миру, в котором они живут
"внутренним" и "внешним" пролетариатом [*6]. Он бы
отметил, что великие мастера эллинистической
культуры, включая Марка Аврелия, почти полностью
игнорировали их существование. Он бы установил,
что как христианская церковь, так и отряды
варваров стали осознаваться обществом как
признаки социальной болезни лишь после великого
бедствия - войны с Ганнибалом. Исследователь
эллинистической истории, который хочет добиться
приращения знания, сосредоточит свое внимание на
том, что имело место раньше. После войны с
Ганнибалом началась агония. Ткань общества
распадалась, поглощалась новообразованиями,
словно злокачественными опухолями. Не забота
историка исследовать физиологию и рост этих
злокачественных опухолей. Ему достаточно
констатировать их разрушительное действие. "Я
описал триумф Варварства и Религии" [*7], - скажет
Гиббон, заканчивая свой труд [+50].
Таким образом, исследователь западной истории
и исследователь эллинского общества будут
описывать их по-разному и в разных терминах.
Причина этого заключается в том, что во Времени и
Пространстве пересеклись два разных
общественных образования и изучение истории
каждого из них требует своего понятийного
аппарата и своих подходов.
Проведенный анализ позволяет сделать
положительное заключение относительно
длительности развертывания западного общества
во Времени. Установив ранее, что
пространственная протяженность интересующего
нас "умопостигаемого поля" шире пределов
распространения отдельной нации, но в то же время
уже всей освоенной человеком поверхности Земли,
теперь мы убедились, что и длительность его во
времени больше, чем срок жизни любой отдельной
нации, но в то же время меньше срока, отпущенного
человечеству в целом. Это заключение вытекает из
того факта, что, прослеживая историю Запада в
направлении се истоков, мы наталкиваемся на
последнюю фазу общества, предшествующего нашему,
истоки которого находятся в значительно более
далеком прошлом, что в свою очередь влечет
дополнительный вывод о непрерывности истории.
Непрерывность истории - наиболее
привлекательная из всех концепций, построенная
по аналогии с представлениями классической
физики. Однако нам придется скрепя сердце
критиковать ее. В самом деле, что здесь имеется в
виду? Если имеется в виду, что "непрерывность
истории" - это частный пример непрерывности
Жизни, то это хотя и безупречный, но все-таки
трюизм. Жизнь действительно непрерывна. От амебы
- к позвоночным, от обезьяны - к человеку, от
родителей - к ребенку в семье. Связь во всех этих
случаях безусловна, хотя и разнородна. Однако,
понимая и принимая непрерывность жизни, мы не
проясняем, что такое Жизнь. Мы вряд ли поймем
природу Жизни, если не научимся выделять границы
относительной дискретности вечно бегущего
потока - изгибы живых ее струй, пороги и тихие
заводи, вздыбленные гребни волн и мирную гладь
отлива, сверкающие кристаллами торосы и
причудливые наплывы льда, когда мириадами форм
вода застывает в расщелинах ледников. Другими
словами, понятие непрерывности имеет значение
только как символический умозрительный образ, на
котором мы вычерчиваем восприятие непрерывности
во всем реальном многообразии и сложности.
Попробуем применить это общее наблюдение к
исследованию Истории. Предполагает ли термин
"непрерывность истории" в общепринятом
смысле, что масса, момент, объем, скорость и
направление потока человеческой жизни постоянны
или если не буквально постоянны, то изменяются в
столь узких границах, что поправкой можно
пренебречь? Если этот термин предполагает
импликации такого рода, то, как бы ни был он
привлекателен, мы придем к серьезным ошибкам.
При изучении временных отношений мы убедились,
что необходимо различать две степени
непрерывности: непрерывность между
последовательными периодами и фазами в истории
одного и того же общества и непрерывность как
связь во времени самих обществ. Особо следует
выделить непрерывность второго ряда, ибо она
представляет собой значительный феномен.
Можно было бы выразить качественное различие
между этими двумя видами непрерывности с помощью
аналогии из человеческой жизни. Главы истории
любого отдельно взятого общества напоминают
последовательные ступени опыта человека. Так,
связь между одним обществом и другим напоминает
отношения между родителем и ребенком. Во-первых,