Файл: Арнольд Тойнби.doc

власть болезнетворного вируса идолопоклонства.

Но западное общество было спасено неудачей Карла

Великого, а православное общество начало

разрушаться именно из-за успеха Льва III.

Возрождение института Римской империи на

православной почве было слишком удачным ответом

на слишком сильный вызов. Расплачиваться за

перенапряжение пришлось аномалиями в дальнейшем

социальном развитии. Внешним симптомом

начавшихся аномалий стал преждевременный и

ускоренный рост государственности в

православно-христианской социальной жизни за

счет других институтов. Внутренняя аберрация

состояла в сотворении кумира из мертвого,

отжившего свой век политического образования,

искусственно и неискренне прославляемого якобы

во имя спасения растущего общества от неминуемой

погибели. Если Мы посмотрим на Византийскую

империю не в свете ее внешних военных успехов, а в

свете социального развития, то увидим долгий

процесс, в котором византийские императоры

неустанно искажали и уродовали свое истинное

наследие, принося его на алтарь собственного

порока.

В последней главе истории Римской империи,

которую условимся отсчитывать с 395 г. н.э. - со

смерти императора Феодосия Великого, - произошел

первый заметный сдвиг в судьбах западных

латинских и восточных греческих провинций

эллинского универсального государства.

Латинские провинции поразил финансовый,

политический и социальный кризис. Остов империи

зашатался. В политический вакуум хлынули

обладатели огромных сельскохозяйственных

угодий и вожди могущественных варварских

отрядов. Церкви оставалось заполнять социальные

бреши. Когда на западе полным ходом шло

разложение империи, греческие и восточные

провинции успешно справлялись со своими

проблемами, не разрушая устоявшегося режима.

Трезвым правлением, подкрепленным военной

реформой. Лев Великий (457-474) освободил империю на

востоке от опасной зависимости от

наемников-варваров, а его преемники Зенон и

Анастасий [+25]

провели административную и финансовую реформы и

успешно преодолели раскол, грозивший отделить

греческие провинции от восточных [*12]. Короче говоря, политика

Константинополя в V в. отличалась от западного

"пораженчества" своей эффективностью, и

некоторое время казалось, что Константинополю

воздается победами за дела его. Однако уже к VI в.

стало ясно, что победы эти иллюзорны и

недолговечны. Все, что Лев. Зенон и Анастасий

усердно собирали и копили, было пущено на ветер в

годы правления Юстиниана (527-565), который впал в

идолизацию отжившей империи Константина и

Августа. Все богатства, столь тщательно

собранные предшественниками Юстиниана, были

растранжирены им в одной неудачной попытке

восстановить территориальную целостность

империи, присоединив утраченные латинские

провинции в Африке и Европе. Его смерть в 565 г.

стала началом застоя, похожего на оцепенение,

охватившее Запад после смерти Феодосия Великого.

После смерти Юстиниана война не прекращалась 152

года, в результате чего восточные провинции и

африканские владения Константинополя захватили

арабы, а провинции в Юго-Восточной Европе и в

Италии достались славянам и лангобардам,

В VII в. появились некоторые признаки

запоздалого, но решительного возвращения на

путь, избранный для Запада папой Григорием

Великим (590-604). После крушения империи на Западе

политический вакуум, созданный территориальной

раздробленностью, заполнялся церковной

экуменической властью римского патриархата, или

папства. Роль Григория на Западе схожа с ролью

православного патриарха Сергия (610-638), также

имевшего возможность создать экуменическую

церковную альтернативу погибшей империи, когда

император Ираклий под сильным давлением

Сасанидов, напавших на Константинополь в 618 г.,

хотел перенести столицу в Карфаген [+26]. Именно

Сергий заставил тогда Ираклия отказаться от

этого плана и тем самым сохранил империю с

центром в Константинополе. Если бы Ираклий сумел

перенести православно-христианский патриархат

из Константинополя, то можно полагать, что это

преобразило бы лицо общества. Не дав Ираклию

сделаться героем, Сергий предоставил

возможность сыграть эту впечатляющую роль

Григорию, а через сто лет Лев Исавриец смог

повернуть православно-христианскую историю на

совершенно незападный путь. Реставрация империи

сделала невозможным развитие вселенского

патриархата в духе папства.

Призрак Римской империи в православном

христианстве VIII в. был успешно вызван и воплощен

в централизованном государстве,

просуществовавшем почти 500 лет. В своих основных

чертах эта Imperium Redivivum [*13] была тем, чем она и должна

была быть. Она представляла собой копию

первоначальной Римской империи и опережала

западное христианство на семь или восемь

столетий, ибо ни одно государство на Западе не

могло сравниться с Восточной Римской империей

вплоть до XV-XVI вв., когда стало заметным

итальянское влияние на западные королевства.

Успехи Льва Исаврийца и его преемников в

значительной мере обусловливались отсутствием

больших военных кампаний, а это в свою очередь

было следствием деятельности двух

восточноримских институтов: постоянной армии и

отлаженной администрации, которые были почти

неизвестны на Западе в период с V по XV в. Эти

институты могут хорошо функционировать только в

государстве, где экономическая и культурная

жизнь централизована, а военная и

административная верхушка воспитана

государством и безупречно служит ему. Именно

корпус хорошо обученных офицеров и иерархия

образованных чиновников позволили призраку

Римской империи в православном христианстве

одержать самую замечательную и самую горькую

победу над церковью, полностью подчинив ее

государству. История отношений между церковью и

государством указывает на самое большое и самое

серьезное расхождение между католическим

Западом и православным Востоком. И именно здесь

кроется причина успешного продвижения Запада по

пути роста и неуклонного сползания

православного общества к краху.

Лев Исавриец и его преемники на престоле

достигли цели, так и оставшейся недоступной ни

Карлу Великому, ни Оттону I, ни Генриху III [+27].

Византийские императоры превратили церковь в

государственное ведомство, а вселенского

патриарха - в министра по церковным делам.

Поставив церковь в такое положение, византийские

императоры просто выполнили часть намеченной

программы по восстановлению Римской империи.

Именно такое отношение между церковью и

государством вынашивал в своих планах

Константин Великий, взявший христианскую

церковь под свое покровительство. Концепция

Константина была фактически реализована в

истории поздней Римской империи - начиная с

правления самого Константина вплоть до

правления Юстиниана включительно.

Политика Константина оказалась в высшей

степени успешной. Церковь заняла уготованное ей

место без сопротивления и даже охотно. Она и не

помышляла о независимости, пока не столкнулась

лицом к лицу с выпадами против себя, начавшимися

сразу после смерти ее покровителя [+28]. С тех пор папы и патриархи

постоянно сетовали на утрату императорской

защиты, тщетно пытаясь найти обратный путь. В

западном христианстве эта дилемма была решена с

помощью воссоздания в виде папской Respubliса

Christiana - системы подчинения множества местных

государств единой вселенской церкви. В

соответствующей главе православно-христианской

истории не было аналогичного творческого акта,

потому что в более ранней главе православное

общество, успешно реставрировав Римскую империю,

отказалось от самой возможности творчества в

пользу более легкого пути идолизации института,

извлеченного из прошлого. Эта естественная, хотя

и сулившая катастрофу аберрация стала причиной

преждевременного упадка православия.

В православном поклонении призраку Римской

империи подчинение церкви государству было

решающим актом. Это был акт сознательный и

искренний. Однако подчинение церкви государству

явилось только первым звеном в роковой цепи

событий, приведших в итоге через два с половиной

столетия к надлому православно-христианской

цивилизации.

Изучая трагедию православно-христианской

истории, можно заметить, что разрушительное

деяние Льва Исаврийца в отношении церкви и

государства проявилось как в общем аспекте, так и

в частном.

Общий аспект - жесткий контроль и пресечение

тенденций к разнообразию, гибкости,

экспериментированию и творчеству. Ущерб,

нанесенный православному обществу в этом

отношении, можно оценить, лишь приблизительно

сравнивая успехи Востока с достижениями Запада

за соответствующий период исторического

развития. В православии в период его роста мы не

только не обнаруживаем гильдебрандова папства [+29]; нет здесь и

самоуправляемых университетов, подобных

университетам Болоньи и Парижа [*14]. Не видим мы здесь и

самоуправляемых городов-государств. как в

Центральной и Северной Италии или во Фландрии. К

тому же западный институт феодализма,

независимый и находившийся в конфликте со

средневековой западной церковью и

средневековыми городами-государствами, если не

полностью отсутствовал на Востоке, то наравне с

церковью нещадно подавлялся. следствием чего

стало его запоздалое самоутверждение силой,

когда императорская власть ослабла.

Позднейшее самоутверждение как феодализма, так

и церкви в православно-христианском мире

показывает, что по крайней мере в этих двух

сферах относительная ограниченность и

однообразие православно-христианской жизни в

предыдущий исторический период проистекали не

из отсутствия жизненных творческих сил в

православно-христианской социальной системе, а

явились результатом их подавления. В отличие от

западного общества, с его отлично

сбалансированными институтами, православное

христианство выглядело болезненно

дисгармоничным, что было платой за выбор

неверного пути.

Мнение, согласно которому отсутствие здорового

роста в православно-христианском обществе было

обусловлено не его бесплодием, а

государственными репрессиями, подтверждается

теми редкими вспышками творческого гения,

которые освещали православно-христианское

общество, как только ослабевало давление

власти...

В православии возрождение эллинистической

культуры стало скорее кошмаром, чем стимулом.

Только на живом интеллектуальном фоне Италии XV в.

это возрождение действительно имело

положительный эффект.

Почвой, на которой взрастало первоначальное

христианство, была Малая Азия, и, играя свою

историческую роль, азиатский полуостров дал

щедрый урожай. Одним из первых плодов азиатского

наследия стало иконоборческое движение,

подавленное после затянувшегося на сто лет

конфликта (726-843). Но упрямый азиатский

религиозный дух из центральных провинций

Восточной Римской империи перекочевал к

павликианам [+30],

организовавшим в IX в. воинственную республику в

отдаленной и труднодоступной ничейной земле

между империей и халифатом Аббасидов. Павликиане

предложили новый вдохновляющий лозунг, весьма

отличный от идей иконоборцев. Если бы община

павликиан выжила, она, вероятно, смогла бы спасти

жизнь православного христианства и, может быть,

даже вернула бы православию те живительные

элементы православного социального наследия,

которые были несовместимы с фактически

подчиненным положением церкви византийскому

режиму. Произошла поляризация составляющих

элементов православного религиозного гения в