Файл: Ивашковский Макроэкономика.doc

15.2. Предпосылки экономического роста

Поскольку экономика — это наука о богатстве, то естественно, что с самого начала возникновения в центре ее внимания оказалась и проблема эконо­мического роста. Разрешение этой проблемы означало поиск таких фак­торов развития экономики, которые обеспечили бы повышение уровня жизни при постоянном росте населения. Известно, что человеческие по­требности безграничны: едва человек удовлетворяет одни, появляются другие, и так бесконечно. Вместе с тем фактом является то, что население Земли непрерывно возрастает — человечеству понадобилось 10 тыс. лет, чтобы его численность достигла 1 млрд. (это произошло в 1850 г.). Чис­ленность в 2 млрд. была достигнута за 80 лет (1930 г.). Удвоение этой численности произошло всего за 45 лет (1975 г.). К 2000 г. на Земле про­живали уже 6 млрд. человек, а к 2020 г. численность населения составит 8 млрд. человек.

Понятно, что такой рост населения, начавшийся с середины XIX в., дол­жен был сопровождаться опережающим ростом совокупного продукта, идущего на удовлетворение индивидуальных и общественных потребностей людей. Американский экономист Э. Меддисон, исследуя историю эконо­мического роста начиная с 500 г. н. э., пришел к любопытным результатам. На протяжении последних лет четко просматриваются 4 периода, в рамках которых была установлена определенная зависимость между ростом населения и ростом выпуска продукции на одного человека (табл.

Таблица 15-1

Рост населения и объемов выпуска продукции на душу населения на протяжении последних 15 веков (среднегодовой темп роста, %)

Источник. Сакс Дж., Ларрен Ф. Макроэкономика: Глобальный подход. М., 1996. С. 599.

Как свидетельствуют данные, выпуск на душу населения не увеличи­вался на протяжении 1000 лет и население на протяжении этого периода росло со среднегодовым темпом 0,1%. Некоторый рост показателей на­блюдался на протяжении следующих трех столетий, но темп их роста оста­вался очень низким. Резкий скачок произошел на стадии современного ка­питализма, когда темп роста выпуска на душу населения поднялся до 1,6% в год, а численность населения ежегодно возрастала примерно на 1%.

Другой американский исследователь — основатель количественного подхода к объяснению экономического роста С. Кузнец также считает, что ускорение темпов экономического роста в таких странах, как Англия, США и Германия, связано с промышленным переворотом, т. е. с периодом, когда происходило становление капитализма как ведущей экономической системы. Капитализм стал, по существу, первой экономической системой, которая обеспечила коренной перелом в экономическом росте стран, вставших на путь капиталистического развития.

Ученые по-разному объясняли этот исторический феномен. Одна из наиболее популярных теорий, посвященных данной теме, была разрабо­тана М. Вебером, предположившим наличие причинной связи между рели­гией и экономикой. Он показал, что капитализм для своего развития нуж­дался в мощных моральных стимулах, которые в период его становления могла ему дать только религия. И такой религией стал протестантизм — теологическое учение реформаторов христианства первой половины XVI в. М. Лютера и Ж. Кальвина. Протестантизм и порожденная им профессио­нальная этика, по мнению М. Вебера, стали серьезнейшими факторами экономического подъема Запада и развития современной западной циви­лизации, тогда как восточные религии послужили барьером, который вос­препятствовал индустриальному подъему в таких странах, например, как Китай и Индия.

Центром протестантского учения является идея о предопределении: каждому еще до рождения определена его судьба — спасение или веч­ные муки. Никакие усилия человека и помощь церкви ничего изменить не могут. Все решено Богом, когда он сотворил мир. Никто не знает, к чему он избран. Идея о предопределении закрыла путь, ведущий на небо с помощью "добрых дел" или монастырской, внемирской аскезы. Единст­венным поприщем, на котором человек мог достичь успеха, который давал бы надежду и свидетельство об избранности, оставалась профес­сиональная деятельность. Все остальное должно быть отброшено, по­скольку мешает преуспеванию в делах, умножению богатства. Успехи человека в земной жизни, его усилия, направленные на ее улучшение, яв­ляются знаком принадлежности человека к спасенным, знаком милости Божьей. А лень, неуспех, бедность каждый должен воспринимать как знак проклятия.

Кроме того, протестантизм породил то, что психологи называют отчу­ждением самосознания. Он дал человеку право самому судить свои по­ступки. Для этого не нужно бежать в церковь за прощением. Поскольку Бог видит человека всегда и то каждый ощущает свою ответствен­

ность прежде всего перед ним. В результате у людей сформировалась пер­сональная ответственность перед обществом и друг перед другом.

Новое отношение к Богу, усердию и труду, ставшему самоцелью, вело к огромному психологическому сдвигу, который произошел в чело­веке за период распространения протестантизма в Европе. В прежние времена, в том числе в средневековье, отношение к труду было иным. Как писал М. Вебер, в докапиталистическую эпоху не было никакого стимула работать больше, чем необходимо для поддержания традицион­ного жизненного уровня. Люди работали потому, что им приходилось работать, и эта необходимость была обусловлена давлением извне, вне­экономическим принуждением. В капиталистическом обществе появи­лась новая черта: людей стало побуждать к работе не столько внешнее давление, сколько внутренняя потребность. Они стали трудиться с та­кой самоотдачей и интенсивностью, какая была невозможна в прежних обществах.

Для мобилизации сил и способностей человека внутренняя потребность гораздо эффективнее любого внешнего давления. Внешнее принужде­ние всегда вызывает психологическое противодействие, которое снижает производительность труда и делает людей пассивными, неспособными к решению тех задач, где требуются усилия ума, инициатива и ответст­венность.

"Нет сомнения, пишет известный западный психолог и социолог Э. — что капитализм не смог бы развиваться, если бы преоб­

ладающая часть человеческой энергии не была направлена на работу. В истории нет другого периода, когда свободные люди столь полно отда­вали свою энергию единственной цели — работе. Стремление к неус- тайному труду стало одной из главных производительных сил, не менее важной для развития нашей промышленной системы, чем пар и элек­тричество .

Некоторые исследователи в объяснении экономического роста Запада выдвигают на первый план и другие факторы, в частности науку и изобре­тения, природные ресурсы и экономические стимулы, колониальную экс­плуатацию и империалистическую экспансию. Однако при всей важности этих факторов их значение нельзя переоценивать. Если, например, науки и изобретения — достаточные причины роста западного богатства, то по­чему подобного роста не наблюдалось в Китае и исламских странах, кото­рые лидировали в этих областях до XVI в.? Что касается природных ресур­сов, которым некоторые авторы приписывали немаловажную роль в объяс­нении экономического роста, то исторические реалии еще конца XIX — начала XX вв. (процветание Нидерландов и Швейцарии) серьезно подор­вали репутацию этого тезиса. Окончательный удар по нему нанесли не­виданный рост и процветание Японии, экономические успехи Южной Кореи и ряда новых индустриальных стран. Другим примером могут слу­жить многие европейские страны, которые после второй мировой войны, имея ограниченные природные ресурсы, совершили стремительный рывок от бедности к богатству, в то время как некоторые страны "третьего мира" с огромными природными ресурсами по сегодняшний день прозябают в нищете.

К. Маркс огромное значение в объяснении экономического роста Запа­да придавал движущим силам конкуренции, психологической мотивации, погоне .за прибылью. Однако М. Вебер поставил под сомнение значимость этого довода.

"Представление, согласно которому наше рационалистическая и капи­талистическая эпоха отличается от других времен напряженностью эко­номического интереса, есть представление наивное; современные капита­листы отличаются страстью к стяжательству не в большей степени, чем например, восточные купцы. Само по себе разнуздывание экономического интереса способно породить лишь иррациональные результаты..."^I

В другой работе М. Вебер писал: «Стремление к предпринимательству, к наживе, к наибольшей денежной выгоде само по себе ничего общего не имеет с капитализмом. Это стремление наблюдалось и наблюдается у официантов, врачей, кучеров, художников, кокоток, чиновников-взяточ­ников, солдат, разбойников, крестоносцев, посетителей игорных домов и нищих... Подобные наивные представления о сущности капитализма принадлежат к тем истинам, от которых раз и навсегда следовало бы отка­заться еще на заре изучения истории культуры. Безудержная алчность в делах наживы ни в коей мере не тождественна капитализму и еще менее соответствует его "духу"'. Капитализм может быть идентичным обузданию этого иррационального стремления, во всяком случае, его рациональному регламентированию. Капитализм, безусловно, тождествен стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталисти­ческого предприятия, к непрерывно возрождающейся прибыли, к рента­бельности» .

М. Вебер показал, что новые хозяйственная этика и мораль, ориентиро­ванные на производительность частнопредпринимательского хозяйства, со всей решительностью отвергали непосредственные наслаждения богатст­вом и стремились сократить потребление, особенно когда оно превраща­лось в излишество. Вместе с тем они освобождали приобретательство от психологического гнета традиционалистической этики, разрывали оковы, ограничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и угодное Богу занятие. Одним словом, богатство как результат про­фессиональной деятельности оправдывалось, рассматривалось как Божье благословение. Если же пуританское отношение к потреблению соединя­ется со стремлением к наживе, то объективным результатом этого стано­вится накопление капитала посредством бережливости. "Препятствия на пути к потреблению нажитого богатства, —- подчеркивает М. Вебер, — неминуемо должны были служить его производительному использованию в качестве инвестируемого капитала" .

Вместе с тем новая этика имела для жизни западных стран более важ­ные последствия, чем просто накопление капитала. «Повсюду, где утвер­ждалось пуританское мироощущение, оно при всех обстоятельствах спо­собствовало установлению буржуазного, рационального с экономической точки зрения образа жизни, что, конечно, имеет неизмеримо большее значение, чем простое стимулирование капиталовложений... Пуританизм стоял у истоков современного "экономического человека"»".

Непосредственным следствием появления новой личности и накопления капитала стала растущая хозяйственной жизни. Экономи­

ческие отношения постепенно начали выходить из-под политического и религиозного контроля, характерного для высокоорганизованного и пол­ностью интегрированного феодального общества времен позднего средне­вековья. Ослабление такого контроля над экономикой происходило в раз­личных формах: возрастал объем торговли по нерегулируемым ценам; появлялся класс купцов, живших и богатевших за счет купли-продажи то­варов в отличие от ремесленников, которые продавали только то, что про­изводили собственными руками; отмирал контроль со стороны гильдий и

^] Вебер М. Избр. произв. М.. 1990. С. 47.

Вебер М. Протестантизм и капитализм // Религия и общество: хрестоматия по социоло­гии и религии /Сост. В. Гараджа, Е. Руткевич. М., 1996. С. 615.

Там же.

правительств за созданием новых предприятии, которые постепенно стано­вились центрами принятия множества экономических решений, а убытки или прибыль от этих решений были признаны собственностью владельцев предприятий. Все эти изменения сыграли огромную роль в становлении качественно нового экономического механизма, в повышении эффектив­ности организации национальной экономики.

"Эффективная организация экономики, — отмечает американский экономист Д. Норе, — ключ к экономическому росту; ее возникновение в Западной Европе обусловило подъем Запада. Эффективная организа­ция влечет за собой установление такой институциональной структуры и структуры прав собственности, которая создает стимулы для направ­ления индивидуальных экономических усилий в русло видов экономи­ческой активности, сближающих индивидуальную норму прибыли с об­щественной"¹.

В последние лет внимание многих экономистов было приковано

также к урокам экономического роста стран Юго-Восточной Азии. Успех в экономическом развитии этих стран носит поистине легендарный характер. Ни одна другая группа развивающихся стран не дает примера подобного темпа роста, снижения уровня бедности, интеграции в мировой рынок, а также повышения уровня жизни. За последние 25 лет доход на душу населения увеличился здесь почти в 4 раза. Часть населения, нахо­дящаяся за чертой бедности, уменьшилась в размерах примерно на две тре­ти, быстро снизились темпы роста населения, а уровень образования и по­казатели здоровья значительно улучшились. За успехом первых тигров" (Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Тайвань) последовали страны "второго поколения" (Индонезия и Малайзия), а в настоящее время новым двигателем регионального роста стал Китай.