Файл: Введение в гендерные исследования_Жеребкина.doc

С этой точки зрения исследовательницы проблематизиру-ют символическую структуру женской идентичности в психоанализе, так как символический статус женского в культуре как категории и гаранта мужской фантазии предельно фальшив и амбивалетен, обрекая «реальных» женщин на зависимое положение, а сама операция символизации возможна только на основе фаллической функции. Задачей женщины в таком случае

²⁰ Ibidem, p. 25.

²¹ Juliet Mitchell and Jacqueline Rose, eds., Feminine Sexuality: Jacques Lacan and the Ecole freudienne (New York: Pantheon Books, 1982).

²² Ibidem, p. 56.

²³ Jacqueline Rose, Sexuality in the Field of Vision (London, New York: Verso, 1986).

362

должно стать сопротивление символическому порядку культуры в целом (определяемому иерархическим социальным делением, в котором место женщины всегда ненормативно и вторично), то есть дифференциально и целостно другая логика реализации женской субъективности вне уровня символизации.

Но возможно ли реально реконституировать форму субъективности вне формы символизации как таковой, задают вопрос исследовательницы? Ведь если мы выбираем концепцию женского как предданного и внеязыкового, то мы помещаем женщину вне истории и языка; если же мы рассматриваем женское на символическом уровне, то не можем избегнуть маркировок фал-лоцентристского порядка культуры. Исследовательницы не дают однозначных ответов на этот вопрос, формулируя в то же время, что задача феминистского анализа и состоит в том, чтобы мыслить проблему женской субъективности исходя из данного дискурсивного парадокса.²⁴

Элен Сиксу и Катрин Клеман, Вновь рожденная женщина (1972).²⁵ Концепция женского желания и субъективности в этой книге параллельна философской концепции Люси Ирига-рэ в разработке понятия «истерического» (что может быть связано и с тем, что Иригарэ и Клеман обе вышли из лакановского семинара); отличие состоит в том, что Сиксу и Клеман работают не на философском, а на психоаналитическом материале и пользуются его терминологией. В книге Сиксу и Клеман используют и разбирают пример известного «случая Доры», который многие феминистские теоретики рассматривают как модель альтернативной — женской — стратегии поведения в фаллократичес-ких ценностях традиционной мужской культуры.²⁶

В чем состоит суть этой концепции? Позиция Доры — это типичная для женщин позиция, в которой они лишены возможности для прямого и непосредственного выражения своих мыслей и чувств, в отличие от мужчин, которые, подобно отцу Доры

²⁴ Jacqueline Rose, «Introduction-II» in Feminine Sexuality..., p. 57.

²⁵ Helene Cixous and Catherine Clement, The Newly Born Woman (Minneapolis: University of Minnesota Press, 1986).

²⁶ Jane Gallop, «Keys to Dora», The Daughter's Seduction: Feminism and Psychoanalysis (Ithaca: Cornell University Press, 1982), pp. 132-150.

363

или господину К., всегда могут высказать свои мысли прямо. Заставить общество быть осведомленным о своих чувствах женщина может только через непрямые телесные действия, через истерику реализуя трансгрессивное желание, понимаемое обычно как «нехватка», и проблематизируя тем самым традиционную маскулинную экономию желания и ее репрезентации. Через истеричку говорят не слова, а само тело, пишет Сиксу, маркируя тем самым сопротивление традиционному миру символического.

В отличие от классического психоанализа, стремящегося подавить женское желание, Сиксу настаивает на его реализации. При этом его особенностью, по мнению Сиксу, является отсутствие определенного объекта желания: женщина желает «все» (тотальность), а не отдельные и определенные вещи. Но окружающий мир никогда не может дать ей «всего»: он обеспечивает ее только «кусочками» этого возможного «всего». Однако истеричка не соглашается на компромисс, продолжая «желать свое желание». В этом смысле Сиксу отличает истерию от невроза, так как невроз, по ее мнению, строится как структура идентификации с Другим через «стадию зеркала», через серии зеркальных образов увеличивая травматизм невротической идентификации. В противовес невротику, истеричка, по мнению Сиксу, разрушает идентификацию, а не соучаствует в ее игре, поэтому ее невозможно блокировать, вписав в определенное дискурсивное место, ибо она всегда с невероятной силой будет сопротивляться этому.

Таким образом, Сиксу и Клеман «оборачивают» традиционное психоаналитическое представление о женской истерии как о болезни или крайне отрицательном опыте, подлежащем лечению и подавлению. Напротив, они нормализуют женский истерический опыт как реализацию женской субъективизации в ее отличии от мужской и наделяют его позитивными характеристиками в общей топологии женского желания, освобождая тем самым женскую субъективность от репрессирующей маркировки по критериям норма/анормативное.

Сара Кофман, Тайна женщины: Женщина в письме Фрейда (1980).²⁷Сара Кофман в философском академическом мире

²⁷ Sarah Kofman, The Enigma of Woman: Woman in Freud's Writings (Ithaca: Cornell University Press, 1985).

364

считается ученицей Жака Деррида, однако когда Алис Жарден в книге интервью с французскими женщинами-философами феминистской направленности Меняющиеся сцены: Интервью о женщинах, письме и политике во Франции после 68 года (1991)²⁸ задала вопрос Саре Кофман, действительно ли она ученица Деррида, Кофман ответила, что писать в том стиле, который позже получил название дерридаистского, она начала параллельно с Деррида и независимо от него. Так же как и ее интерес к сфере женского возник раньше, чем у Деррида, и отличается от дерридаистского.

Книга Тайна женщины представляет собой тщательный анализ фрейдовских текстов с целью обнаружения у самого Фрейда знаков бессознательного/женского: его страх и паника перед женской сексуальностью вызваны, по мнению Кофман, страхом перед женским в самом себе, с которым он пытался бороться и которое он «победил», прокламируя универсальность концепции бисексуальности для обоих полов как нормативный принцип субъективности.²⁹

Из-за страха перед женским Фрейд, утверждает Кофман, уравнивает в психоаналитическом дискурсе истерическое (а значит, женское) с криминальным.³⁰И в том, и в другом случае проблема анализа субъективности состоит в том, чтобы обнаружить нечто тайное, «секрет», который скрыт как за действиями преступника, так и за действиями женщины/истерички, а также установить причину данных действий. Разница между женщиной/истеричкой и преступником для Фрейда состоит только в том, что преступник отдает отчет в своем преступлении, знает о своей вине, а для истерички ее секрет скрыт и от нее самой. Отсюда вывод Фрейда о том, что поскольку женщина не осведомлена о своем секрете, она нуждается в ком-либо другом, способномего расшифровать (врач, учитель, мужчина). В процедуре психоаналитического сеанса женщине позволяется выговориться, но только с той целью, чтобы признать ее виновной/больной/

²⁸ Alice Jardine and Ann Menke, eds., Shifting Scenes: Interviews on Women, Writing, and Politics in post-68 France (New York: Columbia University Press, 1991).

²⁹ Sarah Kofman, The Enigma of Woman..., p. 15.

³⁰ Ibidem, pp. 65-68.

365

криминальной и заставить замолчать в конечном итоге.³¹Для этого и подходит, в частности, такое объяснительное средство для всех «тайн» женского, как женская бисексуальность.

Говорить о «тайне женщины» и пытаться разрешить эту тайну, делает вывод Сара Кофман — это сугубо мужское предприятие. Ибо женщины вообще не связаны с истиной, будучи предельно скептическими, считает Кофман: они хорошо знают, что такой вещи, как «истина», просто не существует, что позади покрывала всегда находится еще одно покрывало и что напрасно пытаться срывать их одно за другим с целью обнаружения «истины», ибо она, подобно божеству, никогда не появится. Женская истерия, по мнению Кофман, и формируется именно тогда, когда женщину пытаются вписать в некую абсолютную «истину» и закрепить за ней.³²«Превратить женское тело в мертвое тело» — называет данные дискурсивные практики Кофман и считает, что через практики «омертвления», фиксации определенных и неизменяющихся параметров женского (бисексуализм, аморальность, истеричность и т. п.) Фрейд пытался преодолеть загадочный и несхватываемый характер женского в самом себе, что ни в коем случае не соответствует реальной топологии женского.

Джессика Бенджамен, Оковы любви: Психоанализ, феминизм и проблема доминации (1988).³³ В книгеОковы любви психоаналитик Джессика Бенджамен создает альтернативную топологию женской субъективности (женского желания) в противовес традиционной психоаналитической (мужской фаллической) через концепциюинтерсубъективности. Отношения «я» и «другой» Бенджамен рассматривает на примере общей концепции отношений раба и господина, однако допускает наличие в этих отношениях такой интерсубъективной структуры, которую метафорически обозначает как структуру «оков любви». Традиционный фаллический тип репрезентации, по мнению Бенджамен, соотносится с интропсихической моделью, в

³¹ Ibidem, p. 66.

³² Ibidem, p. 105.

³³ Jessica Benjamin, The Bonds of Love: Psychoanalysis, Feminism, and the Problem of Domination (New York: Pantheon Books, 1988).

366

которой образ Отца является интернализованным; такой тип топологии субъективности Бенджамен называет «топологией внутри». Что касается интерсубъективного измерения, то оно, скорее, содержит опыт «между и внутри» индивидов и относится к той области отношений между «я» и «другим», где они могут разделять одни и те же чувства и намерения через взаимное познание. Источником для этих отношений является не нечто внешнее, находящееся вне структуры данных отношений, но внутреннее взаимодействие с «другими». Чувство «я», которое возникает на этом уровне отношений, не связано исключительно с символическими структурами, а имеет другой — телесный — тип существования. Особенность интерсубъективного пространства заключается в том, что в нем, по утверждению Бенджамен, не только мужчина, но и женщина может быть субъектом.

Первым типом интерсубъективного пространства является пространство отношений матери и ребенка, расширенное также в транзициональную сферу детской игры, творчества и фантазии. Это пространство Бенджамен называет «открытым пространством»,³⁴пространством безопасности без подозрения,³⁵которое выражает одновременность бытия и игры в присутствии другого. Вторым типом интерсубъективного желания является любовь, в которой женщина выражает свою сексуальную субъективность. При этом женское желание не связано с единственным местом в пространстве (типа пениса), а понятие сексуального удовольствия включает все человеческое тело: «между, внутри и вне» конкретных человеческих тел. Поэтому для того, чтобы понять топологию женской субъективности, утверждает Джессика Бенджамен, традиционный тип любви — любовь как доминация — должен быть дополнен интерсубъективным типом любви.³⁶

Джейн Гэллоп, Соблазнение дочери: Феминизм и психоанализ (1982). В книгеСоблазнение дочери: Феминизм и психоанализ Джейн Гэллоп подчеркивает, что в названии своей книги перефразирует название книги Джулиет МитчеллПсихоана-

³⁴ Ibidem, p. 126.

³⁵ Ibidem, p. 127.

³⁶ Ibidem, p. 128.

367

лиз и феминизм, вынося, в отличие от Митчелл, в сочетании слов «психоанализ и феминизм» на первое место понятие «феминизм», и только на второе — «психоанализ», так как Гэллоп хочет выполнить ту задачу, которую, на ее взгляд, не выполнила Митчелл: очертить контуры женской субъективности в феминистских терминах, когда методология психоанализа выступает не основной, как у Митчелл, но лишь вспомогательной методологией.

Свою философскую стратегию Гэллоп обозначает — «мыслить телом» (ее вторая книга так и называется Мыслить телом, 1988³⁷), ставя задачу убрать традиционное бинарное разделение между духом и телом в философии, так как в этом, на ее взгляд, и состоит специфика современного, в том числе феминистского мышления. Для обложки своей второй книги Гэллоп использует фотографию родов, ракурс которой представляет неразличенные тела роженицы, медсестры и выходящего из чрева матери новорожденного. В следующий момент все встанет на свои места, пишет Гэллоп, обретя свои различия. Но этот краткий миг взаимного телесного переплетения и нерасчленимости, который отображен на фотографии, выражает специфику современного феминистского мышления. Говорить о топологии женского необходимо в этой новой перспективе мышления.³⁸

Топологию женской субъективности и специфику женско го желания Гэллоп разрабатывает на примере фрейдовс кой Доры, сравнивая фрейдов классический анализ с некласси ческим анализом Сиксу и Клеман воВновь рожденной женщи не. Дора, по мнению Гэллоп вслед за Сикус и Клеман, является образцом сопротивления тому, что называется «отцовским за коном». С этой точки зрения Гэллоп анализирует основные сю жетные линии «случая Доры»: она становится объектом сексу ального обмена между господином К., который обменивает свой собственный «объект» — госпожу К. — с отцом Доры для того, чтобы получить сексуальный доступ к Доре. Дора помещена, таким образом, в невозможную позицию, по словам Гэллоп: она неспособна двигаться в этой молчаливой сделке контракта, ко торую произвели между собой мужчины. Она даже не может

³⁷ Jane Gallop, Thinking Through the Body (New York: Columbia University Press, 1988).