Файл: Экономика культуры Учебник.doc

Известно, что возможности экономии затрат труда на единицу полезного результата посредством сокращения

числа музыкантов в оркестрах, исполнителей в спектаклях, работников библиотек, музеев и клубов в массовых учреждениях культуры так же, как и увеличение посещаемости соответствующих организаций культуры ограничены самой природой культурных благ. Статистические данные подтверждают это в полной мере. Поэтому, если и возможен опережающий рост производительности труда в сфере культуры, то лишь на коротком интервале времени. В длительной же перспективе, повторим это еще раз, он всегда будет отставать от роста общей производительности в экономике. Именно поэтому организации культуры и искусства функционируют в экономически трудных условиях, в особой среде, где развивается недуг, открытый Баумолем.

Хронический характер этой «болезни цен» и угроза свертывания производства культурных благ как раз и порождают «экономическую недостаточность» большинства организаций культуры, их объективную неспособность к самоокупаемости и необходимость поддержки существования. Обращая внимание на множество исторических фактов (финансирование Дионисийских празднеств в Древней Аттике, дотации лондонским театрам времен Шекспира, бюджетные ассигнования на музыкальную жизнь моцартианской Вены), а также на инвестиции в культуру во всех развитых странах современного мира, следует признать — это не какая-то особая традиция государственного меценатства, а реальная необходимость в экономической поддержке культурной деятельности.

Основной вопрос экономики культуры. Открытие «болезни Баумоля» подтолкнуло некоторых экономистов даже к выводу том, что с появлением этого теоретического результата главная тема экономики культуры оказалась исчерпанной и общество, получив объяснение причин убыточности культурной деятельности, будет финансировать ее в нужном объеме. Однако очень скоро стало понятным, что возникшие ожидания были излишне оптимистическими. Во-первых, относительная локальность «болезни цен» и немалые трудности ее распространения на другие виды культурной деятельности породили сомнения в универсализме объяснения экономической недостаточности организаций культуры. Во-вторых, и это главное, факт неспособности указанных организаций обеспечить свою рыночную окупаемость сам по себе еще не означает обязательности их поддержки со стороны государства.

В конце концов, почему именно организации культуры надо защищать от разорения, препятствуя самоочищению рынка и естественному отбору — тех, кто способен выжить самостоятельно? Как бы плохо ни относиться к подобному рыночному приговору, данный вопрос внес окончательную ясность в трактовку «болезни цен»: с помощью обнаруженного экономического недуга Баумоль лишь объяснил объективный характер убыточности производства культурных благ, но не дал дополнительных теоретических аргументов в пользу вмешательства государства. При этом в обосновании необходимости поддержки культуры и заключен основной вопрос экономической теории культурной деятельности.

В той или иной степени данный вопрос присутствует в исследованиях большинства ученых, занимающихся проблемами экономики культуры. Нашел он соответствующее отражение и в учебной литературе. Автор одного из последних учебных пособий, посвященных экономике социальной сферы, С. В. Шишкин считает, что «для понимания специфики экономических отношений в сфере культуры ключевыми являются ответы на следующие вопросы: почему государство финансирует и обеспечивает представление определенных видов культурных благ? И почему одни виды деятельности поддерживаются государством и частными благотворителями больше, другие — меньше, а третьи - вообще нет?».

Отвечая на эти вопросы, С. В. Шишкин идет традиционным путем и обосновывает необходимость государственной поддержки культуры обычными соображениями. В их ряду - представление культурных благ в качестве общественных товаров, необходимость учета положительных внешних эффектов культурной деятельности (экстерналий), явно повышенная ценовая эластичность, а также различные внеэкономические причины общественной поддержки сферы культуры. К их числу, видимо по инерции, была причислена и «болезнь Баумоля», устанавливающая, как уже отмечалось, лишь причины убыточности организаций культуры, а не аргументы в пользу государственной поддержки культурной деятельности.

Следует напомнить и стандартные положения теории, «узаконивающей» государственную активность в любом секторе экономики. Подробно об этом уже говорилось в предыдущей главе. Поэтому здесь имеет смысл означить лишь более общие основные причины, называемые обычно при обосновании государственной поддержки культуры в ряду других секторов социальной сферы. Подчеркнем, что все они связаны с уже упоминавшимися ошибками рынка. Речь идет о несовершенстве конкуренции, асимметричном распределении информации, наличии экстерналий, о неспособности рынка правильно оценивать проекты с достаточно удаленными последствиями, наконец, о мериторных и общественных благах.

Все это действительно имеет место в сфере культуры. Специфика творческого труда, в частности, не позволяет думать о поиске субститутов для многих произведений искусства, и, наверное, без всякого риска ошибиться можно говорить, например, о монопольном положении режиссуры Петра Фоменко, исполнительского мастерства Юрия Башмета или Николая Цискаридзе. Наряду с этим наблюдается и феномен информационной асимметрии, проявляющийся в том, что далеко не все потребители знают об истинных качествах продуктов, которые производятся, хранятся и распространяются библиотеками, музеями, клубными учреждениями, театрами, филармониями, цирками, другими организациями этой особой сферы. Рассуждать же о культуре, не думая об отдаленных последствиях, причем для всех и каждого, просто нелепо. В каком-то смысле сфера культуры представляет собой уникальный пример «полного собрания» ошибок рынка. Это — сущая правда, как и тот факт, что не все культурные блага, страдающие «болезнью цен», находятся в зоне провалов рынка^. Именно поэтому стандартная аргументация для решения основного вопроса экономки культуры оказывается недостаточной.

Приведем и дополнительное соображение, подтверждающее вывод о невозможности решения основного вопроса экономики культуры лишь на основе анализа ошибок рынка. Дело в том, что все известные случаи провалов рынка указывают на отсутствие каких-либо иных целей государственной активности, кроме желания «подправить» осуществленную рынком неэффективную алокацию ресурсов, причем вне всякой зависимости от производимых благ, будь то химические удобрения, алкоголь или услуги библиотек. Более того, исправление ошибок рынка и обеспечение лучшего по Парето распределения ресурсов являются единственным мотивом государственной поддержки культурной деятельности, который признает ортодоксальная теория. При этом над культурными благами, пораженными «болезнью цен», но находящимися вне зоны ошибок рынка, висит «дамоклов меч» свертывания их убыточного производства.

Здесь имеются три возможности. Первая связана с незыблемостью традиционной экономической теории и проведением жесткой либеральной политики, сопровождаемой механизмами самоочищения рынка от нерентабельных товаров. В ситуации государственного невмешательства многие виды культурной деятельности обречены на умирание и выживут лишь те из них, кто приспособится к рыночной среде. Второй путь сопряжен с менее строгим отношением к теоретическому канону и с расширением границ самого феномена провалов рынка, причем до та кой степени, чтобы в легитимную зону государственной активности попала вся культура. В этом случае законность поддержки культурной деятельности зависит от трактовки каждого вида ошибок рынка и от того, насколько обоснованно попадание того или иного вида культурной деятельности в зону рыночных провалов. В основе третьего пути лежит специальная экономическая теория культурной деятельности. Ключевым моментом в решении основного вопроса экономики культуры в этом случае является наличие целенаправленной государственной активности, обеспечивающей реализацию специфических интересов общества в отношении производства, сохранения, распространения и потребления культурных благ.

Изложению основ экономической теории культурной деятельности, собственно, и посвящен данный раздел учебника. Причем, кроме ключевых положений указанной теории, объясняющих особенности действия универсальных рыночных механизмов и специфику конкурентного Равновесия на рынках культурных благ и факторов производства, большое внимание здесь уделено изложению иных концепций, иных версий решения основного вопроса экономики культуры. Без их подробного рассмотрения - возможно понять достоинства и недостатки существующих методов и приемов обоснования государственной поддержки культурной деятельности. Речь идет о трех известных концепциях - теории «общественных товаров», «мериторике» Ричарда Масгрейва, «экономической социодинамике». С обсуждения именно этих теоретических концепций начинается настоящий раздел учебника.

Глава 4 Общественные товары

Экономисты не сразу обнаружили неоднородность главного модуля построенной ими рыночной модели. В итоге используемое в качестве универсального предмета обмена частное благо оказалось лишь частным случаем. При этом другие товары и услуги, отличающиеся от универсального образца, не вписываются в стандартную модель рыночного равновесия и порождают множество аномальных ситуаций, пополняющих обширную коллекцию провалов рынка

Одна из таких особых ситуаций Мансуром Олсоном описывается следующим образом: «Дополнительное потребление некоторых товаров, такое, как дальнейшее использование идеи, дополнительный показ телевизионной программы, дополнительный переход неперегруженного моста или дополнительный зритель смертельного номера в непереполненном зале, не уменьшает возможностей потребления других. В этих классических условиях неконкурентности дополнительное потребление не увеличивает издержек производства, а необходимым условием эффективности по Парето является то, что товар не имеет позитивной цены». Вслед за Олсоном повторим: подобные товары не могут производиться частной фирмой, ибо цена, установленная по нулевым предельным издержкам, не может компенсировать фактические затраты. Поэтому обычно такие товары производятся государством и называются «общественными товарами» (public goods).

Существует несколько дефиниций общественных товаров. В трактовке Пола Самуэльсона, например, общественным является товар, который «в одинаковом количестве входит в две или более индивидуальные функции полезности». Марк Блауг, опираясь на исследование Уго Маццолы, итальянского экономиста XIX в., сформулировал иное определение: «Особая природа общественных благ заключается в том, что их потребление может быть только совместным и равным: чем больше достается одному домохозяйству, тем больше, а не меньше достается любому другому». Из этих формально разных, но в сущности совпадающих дефиниций следует знакомый вывод о том, что предельные издержки производства общественного блага равны нулю, и если цены строятся на основе предельных издержек, то общественные блага не могут иметь позитивных цен.

С определением, которое использует Блауг, связаны два свойства общественных благ. Если они доступны кому-нибудь, то они должны быть доступны всем - свойство неисключаемости (nonexdudability). Их потребление кем-то одним не должно препятствовать потреблению других - свойство несоперничества (nonrivalness). Собственно, эти критериальные свойства и выделяют общественные блага из мира товаров и услуг. Приведем пример, иллюстрирующий эту особую группу благ.