Файл: Экономика культуры Учебник.doc

Теперь о самой теореме Коуза. Рассматривая ситуации неэффективной рыночной алокации ресурсов, вызванные экстерналиями, и их предельный случай — общественные товары, Рональд Коуз пришел к выводу о том, что для преодоления свойства неисключаемости в потреблении и устранения ошибок рынка далеко не всегда надо прибегать к вмешательству государства. Более того, согласно теореме Коуза всякий раз, когда возникают подобные ситуации, заинтересованные стороны могут собраться вместе и при определенных условиях выработать соглашение, по которому экстерналии из внешних превращаются во внутренние факторы, а распределение ресурсов становится эффективным. Приведем два иллюстративных примера.

Пример 4.6

Инсоляция. Освещенность солнечными лучами -проблема современных городов. Она имеет место для каждой пары соседних зданий, ибо второе, как правило, сокращает объем инсоляции первого (отрицательные экстерналии). Признавая солнечный свет общественным благом, разные города и страны создали свои методы решения этой проблемы, в большинстве своем основанные на вмешательстве государства. Иной способ демонстрирует город Нью-Йорк. Еще в начале 1920-х гг. там был принят специальный закон, согласно которому, приобретая земельный участок, его владелец приобретал и права на воздушное пространство над этим участком. Тем самым была создана институциональная основа для формирования рынка инсоляционных сделок, устанавливающих взаимосогласованную освещенность солнечными лучами соседних зданий. Именно так в Нью-Йорке объем инсоляции стал результатом рыночных сделок, всякий участник которых, продавая (покупая) инсоляционное благо, приобретает (расходует) взамен соответствующие денежные средства.

Пример 4.7

Индульгенции. Как и всякое общественное благо, любой «закон для всех» подталкивает индивидуума к поведению в стиле «фрирайдера», к нескончаемым попыткам исключить себя из числа плательщиков за данное благо. Именно так ведет себя безбилетник в общественном транспорте, так поступают и обладатели разного рода льгот и привилегий. В борьбе за подобную форму исключения из общего правила индивидуум тратит часто весьма значительные средства, оплачивая услуги лоббистов и чиновников, реализующих интересы «специальных групп». Данный феномен не является чем-то новым и выходит далеко за пределы жизни светского государства. Один из таких примеров демонстрирует католическая церковь. История религии знает множество удивительных сюжетов и самых разнообразных примеров формирования нравственных ценностей, которые вполне обоснованно можно рассматривать в качестве общественных благ. К их числу относятся и нормы христианской морали. Причем сама идея христианской морали демонстрирует безусловное родство последней с общественными благами, ибо в соответствии с религиозным каноном перед Господом все равны и никто не может быть исключен из действия сформулированных им законов. Как сегодня, так и тысячу лет назад, эгоистический человек искал пути к привилегиям, позволяющим исключить его из состава плательщиков за общественное благо, из списка подвластных общему закону. И здесь еще задолго до Рональда Коуза католическая церковь реализовала свой метод решения проблемы, установив, говоря современным языком, имущественное право на отпущение грехов. Обладая властью миловать и отпускать грехи от имени самого Господа, церковь трансформировала неделимое общественное благо в пучок частных благ и стала «дилером» этого «божественного товара». Так возник рынок индульгенций, где за определенную плату отпускались грехи. Быть может, это не самый ранний, но, безусловно, один из наиболее ярких примеров, показывающих, как условия теоремы Коуза были реализованы задолго до того, как была сформулирована сама теорема. Историческая практика богаче любой фантазии экономиста.

Несмотря на всю привлекательность схемы индивидуализации общественного товара, предложенной Коузом, следует отметить, что условия сформулированной им теоремы - небольшое число участников и локальный характер экстерналии — ограничивают возможности применения данного метода. В частности, вне зоны этой теоремы оказываются многие общественные товары, имеющие достаточно большой радиус распространения экстерналии и проявляющие свойство неисключаемости из потребления в отношении значительной совокупности индивидуумов. Именно поэтому в арсенале средств борьбы с «безбилетниками» по-прежнему остаются методы государственного принуждения, включая налогообложение граждан, а также технические решения по преодолению свойства неисключаемости. Как отмечают многие экономисты, главным недостатком тех и других являются высокие трансакционные издержки.

Механизмы третьего типа связаны с формированием условий для добровольного участия индивидуумов в создании общественных товаров и/или компенсации затрат на их производство. Такие условия в соответствии с институциональной теорией могут обеспечить обычаи, традиции, писаные и неписаные правила, соблюдение которых является признанной нормой поведения. В качестве примера здесь можно назвать добровольное участие жителей в озеленении территории их дома или очистку от снега дорожек членами дачного кооператива. К сожалению, подобные ситуации наблюдаются лишь в тех немногих случаях, когда возникает так называемая мораль кооперации, когда «обычаям следуют почти все члены общества». Анализируя перспективы решения проблемы «безбилетника» именно таким путем, следует согласиться с вердиктом Дугласа Норта, который оценивает данное условие как абсолютно неприменимое к большим группам людей и тем более к обществу в целом.

Другую возможность создания условий для «феномена добровольности» демонстрирует конституционная теория Джеймса Бьюкенена. Не вдаваясь в подробности этой теории, обратим внимание на ее исходное допущение. Оно связано с тем, что рационально действующие индивидуумы способны обеспечить консенсус при выборе общих правил поведения (конституции). Важный аспект данной теории связан с условиями формирования консенсуса. В их числе называют обычно возможность универсализации поведения, когда все индивидуумы могут улучшить свое положение путем «отказа от своих интересов (даже от использования стратегии «безбилетника»), чтобы заключить договор, в котором каждый отказывается от нанесения ущерба другому».

В качестве такой универсальной нормы Бьюкенен рассматривает «вуаль неведения» Ролса. Речь идет о гипотетической конструкции, в рамках которой индивидуумы в момент заключения конституционного договора знают лишь общие факты о постконституционном обществе, но не имеют представления о своем социальном положении и предпочтениях. Предполагается, что исходная «вуаль неведения» заставит всех рациональных индивидуумов выбрать одинаковые конституционные принципы. В нашем случае это приведет к консенсусу в отношении участия всех индивидуумов в создании общественных товаров и/или компенсации затрат на их производство. Понятно, что такой подход более чем ограничен и возможен лишь там, где выполняются эти искусственные условия, необходимые для формирования единогласия. Кроме того, указанный консенсус устанавливает лишь правила поведения, не гарантируя их исполнение. Поэтому и здесь все сводится к государственному принуждению, обеспечивающему выполнение выработанных правил.

4.2.

Спрос, предложение и равновесие. Мы уже отмечали, что одна из наиболее сложных проблем общественных товаров связана с выявлением индивидуального спроса на эти блага. Приобретая в некотором количестве и по определенной цене частные товары и услуги, люди обнаруживают свои предпочтения по отношению к различным благам. Для общественных товаров, потребляемых индивидуумами совместно и в равном количестве, подобного механизма не существует. Более того, обстоятельства потребления этих особых благ подталкивают индивидуумов, как уже отмечалось, подавать ложный сигнал об отсутствии спроса на общественные товары. В результате этого, собственно, и может возникнуть недостаточность их рыночного предложения. Стремясь исправить эту ошибку стандартного механизма спроса и предложения, государство, как правило, берет на себя производство общественных товаров^, компенсируя его издержки за счет налогообложения граждан.

В подобной ситуации, несмотря на сигналы об отсутствии спроса на общественный товар, государство принуждает всех индивидуумов вносить плату за его потребление. И в результате каждый потребитель получает одинаковое количество общественного блага по цене, равной его налоговому взносу. Принципиально важным в данной схеме явится вопрос о величине лепты, которую должны вносить индивидуумы. Может ли она быть одинаковой для всех или следует дифференцировать? Если да, то чем определяется персональный вклад индивидуумов? Ответы на поставные вопросы требуют специального анализа.

Говоря о потреблении общественных товаров, раньше мы совсем не обращали внимания на их полезность и предполагали по умолчанию одинаковый характер оценки полезности различными индивидуумами. Теперь же темой дальнейшего обсуждения будет проблема персональных оценок этого специфического блага. При этом, не забывая особенности общественного товара и его вынужденно одинаковое потребление, не следует думать, что отношение людей к данному благу может быть менее различное, нежели к частному товару. Личностные характеристики людей, их вкусы, пристрастия, ценностные ориентации и установки, а также множество иных факторов самого разного толка прямо или косвенно сказываются на индивидуальной оценке полезности общественного блага. Рассчитывать же на то, что совместное и равное потребление этого блага вызовет унификацию его индивидуальных полезностей, можно лишь под «вуалью неведения» Ролса. В общем же случае надо исходить из существования разного отношения индивидуумов к одному и тому же общественному благу.

Например, проведение вакцинации населения во время эпидемии (пример 4.2) выгодно для всего общества, но все же более образованные группы населения, как правило, демонстрируют большую заинтересованность в этом общественном благе. Встречаются ситуации, когда потребление общественного блага навязывается индивидууму, вызывая у него отрицательную оценку. В качестве примеров здесь экономисты приводят обычно отношение преступника к уголовному кодексу или пацифиста к перевооружению армии. Список можно продолжить — негативное отношение некоторых индивидуумов к запрету наркотиков и порнографии, к природоохранным мероприятиям и борьбе с браконьерством. Повторим еще раз общий вывод: у нас нет оснований думать об одинаковой полезности общественного блага для индивидуумов.

И несмотря на то, что индивидуальный интерес в отношении общественного блага не проявляется в обычном рыночном спросе, он может существовать латентно. Так, чисто в теоретическом плане можно представить, что спрос на общественное благо со стороны индивидуума неявно присутствует в проводимом им сопоставлении полезности этого блага с другими товарами и услугами. Речь идет о персональной оценке того количества частных благ, включая денежные средства, от которых он готов отказаться рад получения дополнительной единицы общественного блага. Используя данное соображение и ту же схему, на основе которой строят обычно кривые спроса для частных благ, можно определить и кривую индивидуального спроса на общественное благо.

Рис. 4.1 Индивидуальный и совокупный спрос на общественное благо.

Приведем в этой связи фрагмент из учебника Стиглица: «Индивидуумы не покупают общественные товары. Тем не менее можно спросить, каков был бы спрос, если бы за каждую дополнительную единицу общественного товара им пришлось бы платить соответствующую цену. Это не совсем гипотетический вопрос, так как по мере увеличения расходов на общественные товары возрастают налоги индивидуумов. Мы назовем дополнительную плату, требуемую от индивидуума для получения каждой дополнительной единицы общественного товара, его налоговой ценой».

Уменьшая или увеличивая налоговую цену, мы можем выявить кривую спроса для каждого потребителя общественного товара. Без ограничения общности анализа рассмотрим кривые спроса на общественное благо G только для двух индивидуумов: Робинзона и Пятницы (рис. 4.1). Линия U₁ на этом графике отражает индивидуальный спрос Робинзона, т. е. его готовность оплачивать общественное благо G, а линия U₂ — индивидуальный спрос Пятницы, также представляющая его сугубо персональную готовность платить соответствующую налоговую цену за определенный объем общественного блага.

Допустим далее, что общественное благо производится государством в объеме Gо. При этом в силу свойства неисключаемости каждый из потребителей данного блага - Робинзон и Пятница - получают его в одинаковом количестве G₀. На приведенном графике этому соответствуют точка D, для линии спроса Робинзона (U,) и точка D₂ для линии спроса Пятницы (U₂). Проведя через точки D, и D₂ прямые, параллельные оси G, можно получить в точках пересечения с осью Р величину налоговых цен р₁ и р₂, которые готовы заплатить за одно и то же количество общественного блага G₀ соответственно Робинзон и Пятница. Таким образом, на графике (см. рис. 4.1) различное отношение потребителей к общественному благу находит отражение в дифференциации цены, которую они платят за его одинаковое количество. Подчеркнем в этой связи принципиальное отличие общественного товара от частного блага, проявляющееся в своеобразной инверсии цен и объемов. Если частное благо потребители приобретают в разном количестве, но по одной и той же цене, то общественный товар они приобретают в равном количестве, но по разным ценам.