Файл: Экономика культуры Учебник.doc

Теперь можно определить совокупный спрос индивидуумов на общественное благо (U). Для этого достаточно просуммировать кривые спроса Робинзона и Пятницы. Однако, в отличие от частных товаров, где используется горизонтальное суммирование кривых индивидуального спроса (суммирование объемов при одной и той же цене), в случае общественного блага применяется процедура вертикального суммирования (суммирование цен при одном и том же количестве блага). Иначе говоря, вертикальный агрегат кривых спроса Робинзона и Пятницы есть не что иное, как сумма их предельных готовностей оплачивать дополнительную единицу общественного блага - линия U (см. рис.4.1. И поскольку каждая точка на кривых спроса Робинзона и Пятницы отражает их предельные нормы замещения, суммируя эти кривые по вертикали, мы получаем сумму предельных норм замещения.

Инверсия цен и количества блага находит отражение в инверсии условий равновесия. Для частных товаров и услуг, как известно, предельные нормы замещения по всем индивидуумам равны между собой и тождественны предельной норме трансформации:

MRS₁ =MRS₂ = ..MRS_i... = MRS_n = MRT^.

Для общественных же товаров это равенство приобретает другой вид: предельная норма трансформации общественного блага в частное тождественна сумме предельных норм замещения по всей совокупности индивидуумов:

MRT = MRS_i.

Экономический смысл данного равенства достаточно прост и во многом уже изложен нами. Поэтому, суммируя сказанное, и в дополнение к нему процитируем еще один учебник: «Индивидуальному потребителю нет надобности целиком брать на себя "цену", по которой благо поставляется сообществу, достаточно внести некоторый вклад, соответствующий персональной готовности платить, причем оптимум достигается в том и только в том случае, если сумма определенных таким образом вкладов равна альтернативной стоимости ресурсов, которые нужны для получения единицы общественного блага». Использование в данном фрагменте понятия «оптимума», вообще говоря, требует определения кривой предложения общественных товаров, вторая может быть построена таким же образом, как это делается для частных благ. Рассмотрим в связи с этим график (рис. 4.2)

Рис. 4.2 Кривая предложения общественного блага

.

Кривая предложения общественного товара S на этом графике отражает зависимость объема его выпуска G от уровня цены Р. При этом для каждой точки на оси выпуска G соответствующая ему цена на оси Р демонстрирует, от какого количества других товаров приходится отказаться для того, чтобы произвести одну дополнительную единицу общественного блага. Иначе говоря, каждая точка на оси цен Р представляет собой предельные издержки или предельную норму трансформации. Заметим также, что на пересечении кривых спроса и предложения в точке D т. е. когда совокупный спрос равен предложению общественного блага в количестве Gо по цене p₀, сумма предельных норм замещения по всем индивидуумам равняется предельным издержкам производства или предельной норме трансформации. И поскольку в точке D предельная выгода от производства дополнительной единицы общественного товара равняется предельным издержкам, уровень выпуска в количестве G₀ является эффективным по Парето.

Вместе с тем здесь необходим уточняющий комментарий. В сущности, мы не привели никакого обоснования тому, что равновесное предложение общественных товаров должно возникнуть на пересечении кривых спроса и предложения. Была лишь продемонстрирована обратная ситуация: если бы все это случилось именно так, то уровень производства общественного блага был бы эффективным по Парето. Подчеркнем, что в отличие от частных благ решение об уровне производства общественных товаров принимают не индивидуумы с их латентным спросом, а государство, опирающееся на соображения политического характера. Более того, мы чисто теоретически допустили, что государство может назначать для разных потребителей одного и того же общественного товара разную налоговую цену.

И хотя допущение это обосновывается экономистами вполне логичными соображениями^, все же нельзя забывать о латентности предельных норм замещения индивидуумов. Полагать, что они реально известны государству, мы никак не можем. Поэтому возникающий в точке пересечения кривых спроса и предложения общественных товаров оптимум следует считать лишь идеальной моделью равновесия. Впервые эта модель была предложена Эриком Линдалем¹⁷ и в его честь названа «равновесием Линдаля». Рассмотрим в этой связи третий график (рис. 4.3).

Равновесие Линдаля по определению реализуется в точке пересечения D кривой предложения S и кривой совокупного спроса U, образованной вертикальным суммированием кривых индивидуального спроса U₁ и U₂. Подчеркнем особо, что в равновесии Линдаля все его участники потребляют общественное благо в равном количестве G₀, но по разным налоговым ценам: первый индивидуум платит цену р₁, а второй - цену р₂. И как было показано выше, эти персонифицированные цены - «цены Линдаля» — обеспечивают эффективное равновесие по Парето.

Рис. 4.3. Равновесие Линдаля

Нужно подчеркнуть особо, что равновесие Линдаля указывает лишь на одну из точек оптимума по Парето. В действительности же существует множество вариантов Распределения ресурсов, эффективных по Парето. В некоторых из них улучшается положение одного индивидуума, в других - другого. И нет реальных способов выбрать наиболее предпочтительный вариант. Поэтому отдельные люди могут быть не удовлетворены частным оптимумом, реализуемым равновесием Линдаля, и не соглашаться с использованием данной схемы. Для них лучшими могут оказаться неэффективные по Парето варианты, но обеспечивающие им большую выгоду. И в силу латентности отношения индивидуумов к общественному благу избежать подобных ситуаций практически невозможно.

Данный вывод полностью согласуется с наиболее распространенной критикой равновесия Линдаля. Вот, например, что пишет по этому поводу Стиглиц: в решении Линдаля «индивидуумы не имеют стимулов называть истинные предпочтения, потому что их налоговая цена увеличивается по мере увеличения высказанных ими пожеланий... Но если люди понимают механизм Линдаля, они добьются того, чтобы сказанное ими изменяло ту сумму, которую они должны выплачивать за единицу общественных расходов. Таким образом, они никогда не будут объявлять о своих действительных потребностях».

Иначе говоря, здесь вновь возникает вопрос о механизмах выявления истинных предпочтений индивидуумов. Пессимизм в отношении возможности корректного решения данной задачи заставляет экономистов искать иные пути разрешения дилеммы общественных товаров. В этой связи имеет смысл уточнить само понятие общественных благ и вновь вернуться к анализу существующих определений данной группы товаров и услуг.

4.3

Еще раз о дефинициях общественных благ. Существуют два подхода к общественным товарам. В «строгом варианте» в эту группу включают только те блага, которые удовлетворяют уже упоминавшимся двум критериальным свойствам. В расширительной версии к ним относят все множество товаров и услуг, производимых в общественном секторе экономики. При этом сам общественный сектор определяется как «совокупность ресурсов, находящихся в непосредственном распоряжении государства». Иначе говоря, по второму варианту к общественным благам причисляют товары, затраты на производство которых полностью или частично осуществляются за счет бюджетных средств.

В отличие от второго варианта, предполагающего наличие одновременно двух свойств — неисключаемости и несоперничества в потреблении, в расширительной версии общественные товары могут удовлетворять одному критерию. На это, в частности, указывает Олсон, по мнению которого каждое из этих свойств является существенным, но необязательным для ошибки рынка, а их различные комбинации покрывают все типы рыночных провалов и государственного вмешательства. В данном контексте возникает вопрос относительно пограничной зоны, когда одно из свойств оказалось утраченным в процессе эволюции или специальных мероприятий. Приведем следующий пример.

Пример 4.8

Научное знание. «Тот, кто получает идею от меня, пользуется ею, не обедняя меня, подобно тому, как получивший свет от моей лампы не погружает меня в темноту», - написал Томас Джефферсон в 1813 г. И мы продолжаем думать, что всякое «знание», доступное одному, становится доступным всем, а его использование одним индивидуумом не ограничивает других, обуславливая тем самым нулевые предельные издержки его производства. Иначе говоря, научное знание обладает свойствами неисключаемости и несоперничества в потреблении и в силу выполнения критериальных условий исходно принадлежит к группе общественных благ. При этом в современном мире широко применяется законодательство об интеллектуальной собственности, устанавливающее патентное, авторское и смежные права, создающие возможности для исключения индивидуумов из потребления этого исходно общественного блага. Развитие названного законодательства и его применение с целью обособления и защиты интеллектуальной собственности позволяют преодолеть свойство неисключаемости. Таким образом, и в этом примере мы сталкиваемся с ситуацией, когда в процессе развития общества появляются возможности индивидуализации общественного товара. К сказанному остается добавить, что осуществление данных возможностей сопровождается трансакционными затратами, которые не всегда компенсируются выгодами от превращения общественного товара в пучок частных благ, подлежащих реализации на рынке.

Продолжая обсуждение рассматриваемого примера, заметим, что понятие «пучок частных благ» характеризует специфическую ситуацию одновременного производства определенного объема товаров или услуг. К примеру, показ кинофильма в зале на 900 мест - это производство ⁽пучка частных услуг» объемом в 900 единиц. Аналогичный феномен наблюдается в 300-местном авиалайнере, выполняющем рейс Москва - Париж, или в 400-местном поезде, перевозящем пассажиров из С.-Петербурга в Москву. Во всех этих случаях речь идет о «пучке частных благ», размеры которого обусловлены технологическими параметрами: вместимостью зрительного зала, количеством мест в самолете и поезде. Подобные ситуации некоторые экономисты рассматривают со стороны потребителей. В тогда размер пучка они увязывают с границами совместного потребления и даже с границами несоперничества в потреблении указанных благ, полагая, что «совместное потребление имеет место, например, когда пассажиры пользуются автобусом или поездом, зрители, находясь в одном зале, смотрят спектакль и т. д.». При таком подходе всякое неполное использование пучка частных благ (полупустой зал или автобус) порождает формально и несоперничество.

При этом существует особый случай, когда размер пучка не имеет реальных ограничений, когда «границы несоперничества практически недостижимы»²³ и каждый дополнительный потребитель не увеличивает затрат производства. Речь идет об исходно общественных благах, утративших в процессе своей эволюции свойство неисключаемости. В указанных обстоятельствах соперничество за благо отсутствует уже в классическом смысле, но всякий индивидуум, не желающий тратить собственные средства на приобретение этого блага, может быть исключен из числа его потребителей. Хотя практика свидетельствует о том, что в большей своей части подобные ситуации нереальны - при наличии исключаемости существует, как правило, и соперничество, — все же случай этот возможен и поэтому требует специального комментария.

Дело в том, что эволюция общественных товаров и общая тенденция их индивидуализации сопровождаются часто появлением технических и/или институциональных возможностей преодоления свойства неисключаемости. Вспомним появление радиомаяков (пример 4.1} и развитие законодательства об интеллектуальной собственности (пример 4.8). При этом несоперничество по-прежнему остается генетическим свойством указанных благ. В создавшихся обстоятельствах возникает резонный вопрос: можно ли исходно общественный товар, утративший в процессе эволюции свойство неисключаемости, но восстанавливающий это свойство для тех индивидуумов, кто приобретает данное благо за определенную плату, причислить к семейству общественных благ? Решение указанного вопроса позволяет уточнить саму категорию public goods.