Файл: Экономика культуры Учебник.doc

Комментируя данный график, будем исходить теперь из того, что на острове одновременно оперируют два обобщенных участника: Островитяне (коллектив Робинзона и Пятницы) с их агрегированной кривой спроса U1 и Меритор с его интересом, определившим кривую спроса U_m. Последняя отражает зависимость уровня цены Р, которую готов платить Меритор за каждую дополнительную единицу выпуска блага G. При этом мериторное равновесие реализуется в точкеD^m, где пересекаются кривые предложения S и совокупного спроса Островитян и Меритора U. Для того чтобы описать данное равновесие, необходимо определить указанную кривую совокупного спроса. Обратим в связи с этим внимание на особенность кривой U.

Рис. 5.2. Мериторное равновесие (II)

Дело в том, что в рассматриваемой ситуации потребление блага G обеспечивает одновременно два результата: наряду с удовольствием Островитян имеет место Удовлетворенность Меритора уровнем потребления мериторного блага. Нетрудно заметить также, что оба участника в этом случае потребляют благо G совместно и в равном количестве. Данная особенность указывает на возможность построения кривой совокупного спроса U с помощью уже описанной процедуры вертикального суммирования спроса Островитян U1, и спроса Меритора U_m.

В этом случае искомый агрегат кривых спроса U, и U_m есть не что иное, как сумма цен, по которым Островитяне и Меритор готовы приобретать каждую дополнительную единицу блага G. Принимая во внимание все сказанное выше, указанные цены можно интерпретировать как «персонифицированные цены Линдаля», а само мериторное равновесие как «равновесие Линдаля»^. При этом в ситуации равновесия Робинзон и Пятница приобретают мериторное благо в количестве G_m по цене р'm, а Меритор, потребляя то же самое количество этого блага, доплачивает за каждую его единицу свою цену р^т_т =р^т -р'_т. Таким образом, в точке равновесия D^m совокупный спрос равен предложению мериторного блага в количестве G_m и по цене р¹ m +р^т_т = р_т (см. рис. 5.2).

Рассмотрим еще один сюжет, на который не обратили внимания ни сам Масгрейв, ни его критики. Речь идет о динамике предпочтений индивидуумов и общества в целом. Так получилось, что в дискуссии вокруг мериторики данная тема никого не заинтересовала, но имплицитно ее участники всегда исходили из рассмотрения лишь мгновенного временного среза, когда все товары и услуги делятся на мериторные и обычные блага. Между тем это очевидное упрощение проблемы. Даже не затрагивая мотивации действий государства, можно смело утверждать, что мериторность товаров и услуг не является их врожденным свойством. Напротив, всякое благо в какой-то момент времени может стать мериторным, т. е. обрести способность удовлетворять один из четырех рассмотренных видов мериторных потребностей, а затем утратить приобретенную особенность.

В очень большой степени это обусловлено институциональной средой. Именно институты - сложившиеся в текущий момент времени ценностные ориентации и нормы поведения — определяют меру «видимости» индивидуумами последствий потребления тех или иных благ. Именно институты обуславливают и «невидимую» для большей части субъектов рынка составляющую совокупного потребительского итога, находящую свое выражение в потребностях общества как такового. Поэтому комбинированное воздействие меняющейся институциональной среды и механизмов формирования общественных потребностей может одни товары и услуги выводить из «невидимой зоны», а другие блага, наоборот, перемещать в эту «непрозрачную» для основной массы участников рыночных отношений область государственных интересов. Приведем несколько иллюстрирующих примеров.

Пример 5.7

Мериторизация противогриппозной вакцины. Продолжая пример 4.16, демонстрирующий социальный эффект, связанный с качественным улучшением общественной среды, и возникшую способность этого блага удовлетворять потребность общества в устранении угрозы эпидемии, отметим явно мериторный характер данной ситуации. Нам думается, что и Масгрейв посчитал бы субсидии производителям противогриппозной вакцины типичным случаем мериторных действий государства, побуждающего индивидуумов увеличить масштабы потребления этого блага. Однако здесь особенно легко заметить то, что Масгрейв обошел своим вниманием. Нетрудно понять, в частности, что со временем, когда угроза эпидемии гриппа исчезает, соответствующая потребность утрачивается, и общество отказывается от своих конкретных целей, сформировавшихся в прежних условиях. Следствием такого изменения ситуации является превращение вакцины из мериторного в обычное благо с одновременным прекращением государственных субсидий его производителям.

Пример 5.8

Мериторизация тропических фруктов. Эти особые блага всегда были вне мериторной зоны. Ситуация изменилась лишь несколько десятков лет назад, когда в скандинавских странах возникли новые жизненные стандарты и сформировалась институциональная среда, в которой возникла заинтересованность общества в полноценном рационе питания граждан, в стремлении увеличить потребление тропических фруктов населением этих государств. В соответствии с такой целевой установкой тропические Фрукты в скандинавских странах обрели способность удовлетворять мериторные потребности общества. Реализация этих потребностей, выявленных нерыночным путем, обусловила мериторное вмешательство государства и выделение бюджетных субсидий импортерам фруктов. Причем в данном случае мериторную мотивацию можно объяснить как «общими потребностями», так и с позиций преодоления нерациональности поведения в «патологическом случае».

Пример 5.9

Мериторизация мясопродуктов. Угроза массового недоедания в послевоенной Европе сформировала не выявленную рыночным путем мериторную потребность общества в необходимости роста потребления мясопродуктов всеми группами населения. Адекватные этой потребности мериторные государственные субсидии позволили даже при нехватке мясных изделий обеспечить их доступность для малообеспеченных семей. Причем и здесь возникшую мериторную мотивацию можно объяснить двояко: с позиций «общих потребностей» и сточки зрения преодоления нерациональности неимущих. В результате же последующего экономического роста и повышения уровня жизни людей мериторная мотивация оказалась утраченной. В соответствии с изменившейся ситуацией в начале 1950-х гг. большинство европейских стран прекратили дотирования мясопродуктов.

Пример 5.10

Мериторизация и демериторизация денег. Расширенный взгляд на мериторику позволяет в качестве подобных действий государства рассматривать и его кредитно-денежную политику. В этом смысле всякое понижение процентной ставки можно трактовать как установление льготных цен на кредитные деньги с целью стимуляции субъектов рынка к более активной инвестиционной деятельности. И наоборот, повышение указанной ставки следует интерпретировать как осуществление политики ограничения потребления кредитных ресурсов, направленной на охлаждение инвестиционного климата. Обоснование такого рода потребностей общества лежит в области теории и практики макрорегулирования, без которого не обходится ни одна страна мира. Может быть, кому-то удастся или уже удалось построить очередную модель с новой «вуалью неведения» для легитимации подобного вмешательства с позиций нормативного индивидуализма. Дело не в этом. Важно, что деньги действительно можно рассматривать в качестве мериторного блага. И в этом своем качестве они являют пример, наверное, самой кратковременной мериторизации, точнее бесконечную последовательность мериторных и демериторных импульсов государства. Собственно, именно в такой череде понижения и повышения процентной ставки и реализуется кредитно-денежная политика государства.

Пример 5.11

Мериторизация образования. Образование традиционно относят к мериторным благам. На это указывал сам Масгрейв и все участники последующей дискуссии. Именно образование рассматривается часто в качестве главного свидетельства «двойного стандарта» в преференциях индивидуумов. Более того, формула «необразованные люди не видят всех выгод образования» стала ключом к обоснованию легитимности действий государства в «патологическом случае». Теперь продолжим рассмотрение ситуации с услугами образования, описанной в примере 5.1, дополняя ее констатацией существования социального эффекта - качественного улучшения общественной среды в виде повышения образовательного уровня населения и прироста «человеческого капитала». Наличие такого эффекта указывает на способность услуг образования удовлетворять не выявляемые рыночным путем потребности общества (еще раз повторим, что «необразованные люди не видят всех выгод образования»).

Обратим внимание еще на одно обстоятельство. Какой бы ни была мотивация государственной активности в отношении образования — наличие не выявляемой рыночным путем общественной потребности или корректировка индивидуальных предпочтений в «патологическом случае» - несколько столетий мериторизации этого блага позволили накопить богатый опыт как самой государственной поддержки образования, так и реакций на эти действия со стороны индивидуумов. И в начале XXI в. можно констатировать, наверное, определенные сдвиги в институциональной среде, связанные с изменением ценностных ориентации и социальных установок на образование. Помимо явно «видимых» индивидуальных выгод (хорошая и высокооплачиваемая работа), индивидуальные инвестиции свободного времени и денежных средств в образование стали нормой поведения основной массы людей в большинстве развитых стран мира. Иначе говоря, там, где индивидуум продолжает «не видеть» всех выгод образования, за него стали «работать» сложившиеся в обществе институты, превратившие ранее «невидимую» связь образования с благосостоянием в очевидный факт, признаваемый большей частью населения.

Однако именно в такой ситуации, когда меняющаяся институциональная среда делает «прозрачными» каналы связи между социальным эффектом образования и вторичными выгодами индивидуумов, когда их начинают видеть и необразованные люди, социальный интерес к образовательным услугам снижается, растворяясь в предпочтениях отдельных индивидуумов. Тогда и вызревают условия для прекращения государственной поддержки учебных заведений и выхода образования из «невидимой зоны» мериторных благ. Причем и в новой ситуации вполне может сохраниться поддержка потребителей образовательных услуг. Однако в этом случае речь идет лишь о помощи неимущим, которым могут предоставляться соответствующие льготы и стипендии.

Приведенные примеры демонстрируют эволюцию частных благ, которые в разное время в связи с изменением ценностных ориентации и целевых установок могут приобретать и утрачивать способность удовлетворять мериторные потребности общества. В отличие от общественных товаров, которые теряют свою особенность лишь в результате специальных действий, направленных на преодоление свойства неисключаемости, мериторность блага зависит от сложившейся институциональной среды и доминирующих целевых установок общества. Столь широкое понимание мериторики несколько размывает ее границы. И в принципе любые товары и услуги в какой-то момент могут стать мериторными.

Предельные же случаи известны. Это - центрально планируемая экономика, рассматривающая все блага как мериторные, с глобальным вмешательством государства и полной нейтрализацией рыночных сил. Ее антиподом служит так называемый дикий рынок, когда абсолютно все отдано во власть «невидимой руки» при полном отказе государства от реализации собственных интересов и где нет места для мериторных благ. Наиболее содержательным является промежуточный случай, когда наряду с множеством частных благ существуют товары и услуги, обладающие специфической способностью удовлетворять предпочтения отдельных индивидуумов и социальный интерес общества как такового.

5.6

Мериторика и социальный интерес. «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: что такое хорошо и что такое плохо?» С рождения человек не знает ответа на этот фундаментальный вопрос. И лишь воспитание, образование и жизненный опыт позволяют людям принимать хотя бы относительно верные решения, т. е. вести себя экономически рационально. Но, во-первых, происходит это не сразу, а с течением времени, а во-вторых, и потом далеко не все индивидуумы способны осуществлять правильный выбор в силу неодинакового распределения между ними знаний, воли и ресурсов. У одних людей нет достаточных знаний об истинных свойствах блага. У других отсутствуют необходимые волевые качества, чтобы даже при наличии знаний о пользе и вреде тех или иных товаров и услуг принять позитивное для себя решение. Предпочтения третьей группы людей искажаются из-за недостатка средств для потребления важных для общества и стратегически полезных для индивидуума благ.

При этом традиционная теория исходит из постулата рационального поведения человека. Игнорируя проблему знаний и воли, она «беспокоится» лишь о ресурсном обеспечении. И если начальное распределение материальных средств не реализует справедливого решения, то, как гласит одна из фундаментальных теорем благосостояния, положение можно исправить в результате перераспределения богатства: «для всякого эффективного по Парето распределения ресурсов найдется такой вариант их перераспределения, что данное эффективное по Парето распределение окажется конкурентно равновесным для нового распределения ресурсов».

На практике все выглядит иначе. Когда человек не знает, что такое хорошо и что такое плохо (патологический случай), или даже знает, но у него не хватает воли для принятия позитивных решений (слабоволие Одиссея), т и после перераспределения богатства оптимум не достигается. Определенная часть людей будет продолжать ориентироваться на ложные преференции. Перераспределить же знания и волю подобно экономическим ресурсам вряд ли возможно. Наука пока не знает процедур, аналогичных фундаментальным теоремам благосостояния, где такое перераспределение имело бы место^. Поэтому ясно, что одной «невидимой руки» здесь недостаточно. Нужны реальные действия, направленные на коррекцию индивидуальных предпочтений.