Файл: Экономика культуры Учебник.doc

Этот перечень можно продолжить. Более того, мы хотели бы продлить его на те сферы деятельности, где такие вопросы действительно надо задавать, причем обязательно. Например, как быть с венчающими XX в. «забавами военных» на Балканах, с финансированием бактериологического оружия, ведь на эти государственные решения тратятся немалые деньги налогоплательщиков? Неужели кто-то действительно думает, что здесь властвует доктрина индивидуализма, пусть в ее виртуальной конституционно-договорной форме? Лишь только под «вуалью страшного сна» можно представить себе единогласие индивидуумов по поводу этих совсем уж «неправедных интересов».

Мы не о несовершенстве мира - это другая тема. Мы и не о политике - это тоже требует специального разговора. Мы о теории и своих сомнениях. О том, насколько она может не соответствовать реальному миру и что в этом случае делать. Но вернемся к мериторике. Соглашаясь с Бонусом³³ по поводу причин расширения государственного участия, Титцель и Мюллер приводят удивительные слова: «Есть веские основания предполагать, что постоянно растущая доля государства является следствием "мериторизации" технически частных благ. Между тем эта тенденция в корне противоречит индивидуалистическому принципу минимального принуждения». Ну и что с этим делать: требовать другой глобус или пересматривать ставшие предметом религиозных поклонений догматы индивидуализма?

Следует ответить и на ранее поставленный вопрос, связанный с расширением зоны мериторного вмешательства государства и конкуренцией за общественные ресурсы между различными сферами деятельности людей. Здесь нет ничего драматичного. Прекрасно, если музеи и другие виды искусства будут пользоваться общественной поддержкой. Собственно, так и происходит во многих странах мира, включая ту же Германию, где бюджетные средства, выделяемые художественным музеям и галереям, весьма значительны. Нет ничего худого и в том, что поддержкой пользуются коллекционеры, сохраняющие культурное наследие, будь это полотна «малых голландцев», старинные манускрипты или редкие марки. Вполне легитимны — взгляните хотя бы на США и Великобританию, не говоря уже о Франции и Германии — бюджетные ассигнования на спорт.

Мы не думаем, что в этой реальной практике надо искать какой-то гипотетический консенсус, возникающий за очередным искусно выстроенным «занавесом неведения». Нам кажется, что все происходит проще и вместе с тем сложнее. Речь идет не о поиске возможности согласования интересов отдельных индивидуумов, а о потребностях общества как такового, которые в индивидуальных предпочтениях принципиально не выявляются. Кроме того, здесь имеет место конкуренция самых разных общественных интересов, требующая и соответствующих механизмов выработки их приоритетов. Но об этом позже, а пока рассмотрим еще один аспект мериторики.

5.4

Общие потребности. Речь пойдет о тех потребностях, которые отражают интересы всей совокупности индивидуумов. Выделяя данный случай, Масгрейв допускает, что по некоторым товарам и услугам в качестве альтернативы индивидуальной норме могут выступать «общие нормы. Наличие таковых Масгрейв связывает с возможностью принятия индивидуумами «общих ценностей или предпочтений, даже если их личные предпочтения могут не совпадать с ними». И по его мысли к ним относятся «забота о сохранности исторических мест, уважение к национальным праздникам, природе или почтение перед эрудицией и искусством».

Строго говоря, данный случай лишь немногим отличается от уже упоминавшихся моделей Бергсона - Самуэльсона и двух функций полезности Марголиса, где индивидууму предписывается в обязанность «согласовывать» свои представления о личном благосостоянии и благосостоянии общества в целом. В сущности, мы наблюдаем здесь появление квазиобщественных предпочтений, т. е. таких потребностей, которые, хотя и можно представить как общие ценности, но все же только как усвоенные и принятые всеми или почти всеми индивидуумами. В этой связи надо вспомнить и давнюю статью Курта Шмидта, содержащую исторический обзор проблематики общих потребностей. Принципиальной позицией автора этой работы является положение о том, что коллективные потребности всегда суть потребности индивидуумов, признавших их в качестве личных. Эта ситуация также была нами рассмотрена ранее: в частности, по Сагдену она жестко связана с возникновением «морали кооперации».

Точку зрения Масгрейва и Шмидта разделяет Хед, допускающий лишь ограниченную легитимность общих потребностей, которые существуют, по его мнению, только тогда, когда они спроецированы на индивидуума. Он считает, что в некоторых ситуациях могут формироваться общие ценности или предпочтения, заставляющие «почти единогласно поддерживать политику, определяющую важные аспекты общей культуры или предостерегающую от возможности неразумного или близорукого поведения современного поколения, включая решения большинства».

Пример 5.6

Поддержка фундаментальной науки. Ситуацию с фундаментальной наукой анализируют достаточно часто. Причем делают это и с позиций общественных благ, и сточки зрения общих потребностей в мериторике. Продолжая мериторную линию, не будем доказывать потребность общества в фундаментальной науке — сегодня это императив любого развитого государства. И хотя результаты фундаментальных исследований не предназначены для потребления индивидуумов, вторичный потребительский эффект научных знаний, проявляя свойство коммунальности, доходит до всех и каждого^. Это происходит всякий раз, когда действующие институты, технические и экономические условия позволяют соединять склонность индивидуумов к созиданию с улучшенной общественной средой, в нашем случае с соответствующим научным открытием. Именно так запускается социодинамическии мультипликатор экономического роста, приносящий дополнительные выгоды всем членам общества. Наличие указанных потенциальных выгод, собственно, и дает основания говорить о возможности формирования общих ценностей, заставляющих - повторим еще раз слова Хеда — «почти единогласно поддерживать политику, определяющую важные аспекты общей культуры», в данном примере - государственную поддержку фундаментальной науки.

Однако с существованием даже таких квазиобщественных (по Масгрейву - общих) потребностей не смогли согласиться Титцель и Мюллер. Если в предыдущих случаях эти критики мериторики, отказывая Масгрейву в признании его концепции, искали индивидуалистическое обоснование государственного вмешательства, то случай «общих потребностей» отвергается ими, как говорится, «с самого порога». А все примеры Масгрейва, демонстрирующие «альтернативную норму», интерпретируются указанными авторами с помощью других концепций или рассмотренных ранее трех типов мериторных потребностей, уже получивших у них индивидуалистическую интерпретацию. При этом сама эта критика ассоциируется у нас с известными приемами военной стратегии Карла Клаузевица - «разделение армии противника на части, их блокирование и уничтожение каждой в отдельности».

Именно на расщеплении общих потребностей и выделении изолированных случаев, которые у самого Масгрейва присутствуют лишь в виде примеров, построена их критика в работе Титцеля и Мюллера. «Сохранность исторических мест» и «уважение к природе», например, эти авторы рассматривают с позиций теории общественных товаров, а «почтение перед искусством» - с позиций перераспределения в форме материальной помощи. Такой подход трудно назвать корректным. Ведь смыл мериторики как раз и состоит в том, что она «сумела увидеть» в разных аномальных (с позиций неоклассической модели рынка) явлениях единую природу, единую мотивацию государственного вмешательства.

Поэтому иное объяснение, например, потребности общества в сохранности исторических мест (на основе «дилеммы арестанта», теории общественных благ или с помощью «вуали неведения») в отрыве от других примеров Масгрейва никак не опровергает саму мериторику. Нельзя считать выбранный способ критики удачным и в методологическом отношении. Ведь так можно не заметить и существование общей биологической потребности людей в продуктах питания, признав легитимными лишь стимулирование потребления фруктов, имеющих необходимый набор полезных витаминов (скандинавские страны, последняя четверть XX в.), или запрет продажи бельгийской курятины, содержащей вредный диоксин (европейские страны, 1999 г.).

Еще большее возражение вызывают у нас взгляды Титцеля и Мюллера на государственную поддержку искусства и образования, также объясняемую Масгрейвом с позиций «общих ценностей». Здесь авторы обзора в принципе не допускают наличия каких-либо общих потребностей и пытаются все свести к «перераспределению в форме материальной помощи», когда единственно легитимным способом вмешательства оказываются денежные трансферты, например, неимущим посетителям оперы. Согласиться с таким видением никак нельзя и в том случае, когда оппоненты не хотят «зайти так далеко, чтобы предположить, что у всех граждан есть конституционный интерес к операм»^. Подтверждая прежние сомнения по поводу уместности разговора лишь об одной форме государственного вмешательства, обратим внимание и на иной аспект проблемы поддержки искусства.

Дело в том, что кроме обеспечения доступа граждан к ценностям уже традиционного искусства, созданным Бахом, Моцартом, Верди, Рафаэлем, Рембрандтом, Шекспиром, Мольером, Чеховым, поддержки требует и новаторство Бэккета, Гратовского, Штокхаузена, Булева, Губайдулиной, других представителей авангарда, которое лишь с временным лагом становится традицией, но без которого искусство развиваться не может. Поэтому если в первой ситуации, хоть и условно, но все же можно говорить о поддержке потребителей, то во второй - в поддержке нуждаются сами «творцы искусства», точнее их профессиональная деятельность. Речь идет о том, что принято называть исканиями, о новых художественных идеях, о «лабораторных» проектах, не имеющих до времени никакого потребительского спроса. И было бы явной ошибкой думать, что поддержка художественных новаций сводится к стандартным мотивам помощи неимущим, к материальному обеспечению прожиточного минимума «бедных художников». При этом, по мысли самого же Масгрейва, мы сталкиваемся с совершенно иными потребностями общества, не имеющими отношения к его заинтересованности в помощи нуждающимся и которые «могут рассматриваться как отражение результата исторического процесса взаимодействия индивидуумов, ведущего к созданию общих ценностей или предпочтений, которые потом передаются дальше».

Не углубляясь в природу «общих ценностей» и механизмы их формирования, отметим сам факт признания Масгрейвом категории «общих потребностей». Анализируя этот случай мериторики, он полагает, что существует «интерес общества как такового... интерес, который может быть отнесен к обществу в целом». Нам кажется, что именно данный факт вызывает у критиков мериторики наибольшее непонимание и максимальное неприятие. Но именно данный мотив мериторного вмешательства государства представляется нам в концепции Масгрейва особенно важным и наиболее адекватным. К этой теме мы еще вернемся, а пока имеет смысл остановиться на специфике мериторного равновесия и динамическом аспекте мериторики.

5.5

Равновесие и динамический аспект мериторики. Не повторяя сказанного выше, отметим, что с точки зрения спроса индивидуумов мериторные блага, в отличие от общественных, ничем не отличаются от частных товаров и услуг. Желая приобрести в некотором количестве и по определенной цене мериторные блага, люди демонстрируют свои предпочтения, которые с успехом обнаруживает рынок. Но все же в отличие от частных товаров и услуг, где эти предпочтения, трансформирующиеся в цены, являются сигналом для их производства в соответствующем количестве, объем предложения мериторных благ устанавливается государством исходя из интересов общества, не выявляемых рыночным путем.

При этом, как уже не раз отмечалось, государство-меритор исходит из того, что в ряде случаев индивидуумы действуют нерационально и подают ложный сигнал об отсутствии или недостаточном спросе на мериторные блага. В результате подобного поведения индивидуумов может возникнуть недостаточность рыночного предложения указанных благ. Стремясь исправить положение дел, государство осуществляет так называемые мериторные интервенции, стимулируя необходимый рост потребления ряда товаров и услуг, в результате предоставления их производителям соответствующих субсидий и/или налоговых льгот. Рассмотрим в этой связи график (рис. 5.1).

Допустим теперь (в отличие от графика нарис.4.3), что линия U, отражает суммарный спрос островитян Робинзона и Пятницы, т. е. их совокупную готовность приобретать различные количества мериторного блага G по соответствующим ценам Р. Пусть, как и раньше (см. рис. 4.3), кривая предложения 5 отражает зависимость объема выпуска G от уровня цены Р: для каждой точки на оси выпуска G соответствующая ему цена на оси Р представляет собой предельные издержки производства дополнительной единицы мериторного блага. Заметим также, что на пересечении кривых спроса и предложения в точке D, т. е. когда совокупный спрос равен предложению мериторного блага в количестве G₀ и по цене ^р1_0, уровень выпуска в количестве G₀ является эффективным по Парето. Иначе говоря, точку D можно рассматривать в качестве точки стандартного рыночного равновесия.

Рис. 5.1. Мериторное равновесие (I)

Рассмотрим ситуацию, когда государство, реализуя мериторный интерес, побуждает Робинзона и Пятницу к росту потребления блага G. И пусть принятые меры обеспечили потребление в желаемом для Меритора объеме G_m. Понятно, что в этом случае указанное количество островитяне будут покупать (в соответствии с кривой спроса U1) по цене р'm. Поэтому расходы Робинзона и Пятницы на приобретение мериторного блага исчисляются величиной, равной площади прямоугольника S1 (OgmAр¹m). Заметим также, что нужное количество этого блага (в соответствии с кривой предложения S) продается на рынке лишь по цене р_т. Отсюда следует, что мериторные интервенции, обеспечивающие снижение цен с р'0 до р'm_т и побуждающие островитян к увеличению потребления с G₀ до G_m,, должны включать субсидии и/или налоговые льготы производителям в размере площади прямоугольника S₂(p'_mAD_mp_m). Указанные субсидии вызывают сдвиг кривой предложения (S) вправо вниз параллельно себе (S') и определяют новую точку равновесия А, где спрос равен предложению мериторного блага в количестве G_m и по цене р'm (см. рис. 5.1). Завершая этот сюжет, заметим, что мериторное равновесие поддается и иной трактовке (рис. 5.2).