Файл: Беккер И. М. Школа молодого психиатра Содержание.docx

(Обращает на себя внимание пауза в несколько часов между принятием ре­шения и его реализацией. О чем это может говорить? Как гипотеза - о значитель­ном удельном весе в психопродуктивной симптоматике бредового компонента. Под воздействием устрашающих зрительных галлюцинаций пациенты, как пра­вило, быстро совершают насильственные действия, являющиеся, по их мнению, защитными. При бредовом оформлении галлюцинаторных расстройств реализа­ция защиты или нападение откладываются на некоторое время.)

Она взяла на кухне под столом топор, длиной около 35 см с деревянной ручкой, перехо­дящей в металлическую ручку черного цвета, принесла его в зал. Руслан спал на кровати головой ко входу, лицом к стене. Она нанесла ему обухом два удара по голове в область за­тылка. Руслан проснулся и сказал: «Что ты, мама, делаешь?» Она ответила: «Ничего, лежи, спи». После этого она нанесла еще один удар в ту же область. Руслан вместе

с одеялом сполз на пол. Голова при этом у него лежала на одеяле и повернута была в сто­рону кровати или дивана, т.е. направо. В этом положении она нанесла Руслану еще 3 уда­ра в височную область, ближе к уху. Он перестал шевелить руками. Она поняла, что он умер. После этого пыталась зарезать себя ножом, ударив себя больше 7раз в живот. Об­разовались 3 большие раны и 4 маленькие и еще очень мелкие раны. Ножом не получилось убить себя, поэтому решила это сделать с помощью топора, ударив себе по голове 5 раз. От этих ударов потеряла сознание.

(Необходимо отметить, что суицидальная попытка была не демонстративной, а истинной. Состояла из нескольких тяжелых увечий, нанесенных самой себе.)

После чего часа через 3 «пришла в себя» и легла к Руслану. Рядом с ним уснула, просну­лась около 10 ч 14 декабря 2004 г. Она положила под ноги Руслану клетчатое одеяло, накры­ла его пуховым платком. Одела ему шерстяные носки. Потом вытащила из-под головы сына одеяло. Выбрала на нем место посуше и положила на него голову Руслана. Потом голову поставила прямо. В это же время поправила язык Руслана, который у него был высунут изо рта. Милицию не вызывала, «скорую помощь» тоже, так как была уверена, что он умер. Из рапорта об обнаружении признаков преступления: 14.12.2004 г. в 11 ч обнаружен труп подростка 14—15 лет с признаками насильственной смерти. Рядом на полу сидела его мать. На лице и голове трупа обнаружены гематомы с кровоподтеками и пятна красно-бу­рого цвета на полу и одеяле. Возле телевизора лежал топор с такими же пятнами. Гр-ка А. пояснила, что это именно она убила своего сына, нанеся ему восемь или девять ударов по го­лове обухом топора. На вопрос, зачем она это сделала, пояснила, что Руслана изнасиловали какие-то лазерные лучи, и чтобы после этого его в школе не дразнили и не позорили, она его убила (рапорт об обнаружении признаков преступления). Из протокола задержания подо­зреваемой следует, что убийство сына совершила потому, что не хотела, чтобы его обзы­вали в школе педиком. К нему, с ее слов, приходил один мальчик и запускал лучи.

---

Соматическое состояние. Среднего роста, правильного астенического телосложения, кожные покровы и видимые слизистые оболочки обычной окраски, лицо бледное, осунувшееся. Со стороны внутренних органов выраженной органической патологии не обнаруживается.

Неврологическое состояние: зрачки правильной округлой формы, реакции на свет, ак­комодацию и конвергенцию достаточные. Движения глазных яблок в полном объеме, язык — по средней линии. Рефлексы орального автоматизма отрицательные. Чувстви­тельность кожи сохранная. Сухожильные и периостальные рефлексы умеренно оживлены, S=D. В позе Ромберга отмечается пошатывание, тремор кончиков пальцев рук.

Психическое состояние: сознание ясное. Правильно называет себя, текущий год, месяц и число. Знает, что доставлена на экспертизу для определения психического состояния. На вопросы врачей-экспертов отвечает тихим голосом, несколько замедленно, постоянно опуская лицо вниз. Многократно появляются слезы в глазах, периодически дрожат губы. Мышление и речь последовательные. Память сохранена, в том числе и на мельчайшие под­робности содеянного криминального события. Речь и суждения несколько примитивные. Фразы строит короткие, скупо отвечая на поставленные вопросы. Соглашается с предъяв­ленным обвинением, подтверждает, что совершила убийство своего сына, но при этом за­являет, что в первоначальных показаниях была не во всем права, так как тогда «гнала». Под этим словом понимает состояние психического расстройства, при котором помутил­ся разум. Заявляет, что действительно слышала «голоса» со стороны улицы из соседних квартир, обсуждающих действия по совращению ее сына, видела своими глазами какие-то белые лучи, ползающие в виде полос, залезающие в задний проход сыну и ей во влагалище. То­гда считала, что эти «лучи» вызывали те люди, голоса которых она слышала. Сейчас пони­мает, что ей это «казалось» по болезни. Считала, что те люди хотят опозорить ее сына. Сейчас понимает, что это ей все привиделось и показалось, и те «голоса», которые комментировали ее действия, на самом деле не существовали. Рассказывает, что трижды пыталась вызвать милицию, чтобы милиция остановила действия «тех людей», но милиция не приезжала. Сообщает, что пыталась поговорить тогда с сыном и предостеречь его, но сын ей ответил: «Ты гонишь, поешь, ляг и отдохни». После этого и приняла решение об убийстве сына, так как поняла в то время, что сын не соглашается с ней и будет опозорен.

---

(Обратим внимание на очень важный момент в показаниях пациентки. Реше­ние об убийстве она приняла после отказа сына согласиться с ее бредовыми дово­дами. Именно поэтому старые психиатры всегда предостерегают молодых коллег от попыток разубедить бредовых больных. Это не только невозможно по опреде­лению, но и опасно.)

Заявляет, что себя хотела также убить: «Зачем мне жить без сына?», — но нож «не входил в тело». Рассказывает, что убитого сына укрыла одеялом и двумя шалями, так как показалось, что он еще шевелится, может живой. Объяснить, почему же в таком случае не вызвала «скорую помощь», не может. О всех подробностях той ночи рассказыва­ет с видимым трудом. Не соглашается, что заболела от пьянки, считая, что пила «как все». После подробного расспроса подтверждает, что в последние дни ноября и первую не­делю декабря пила почти каждый день. При беседе вспоминает о двух черепно-мозговых травмах в течение жизни, по поводу которых к врачам не обращалась и не лечилась. Спра­шивает врача, не с этим ли связано то, что начала «гнать». Отрицает употребление наркотических препаратов в последние годы и в доказательство этого демонстрирует обе руки, на которых действительно отсутствуют следы свежих инъекций. Формально критична к перенесенным переживаниям, но с происхождением их в результате злоупот­ребления спиртными напитками не соглашается.

При патопсихологическом обследовании: вербальному контакту доступна. На вопро­сы отвечает последовательно, по существу, в плане заданного. Немногословна, активно в беседу не вступает. Поведение однообразно, взгляд устремлен в сторону, на собеседника старается не смотреть. Настроение подавленное. При затрагивании темы правонаруше­ния, взаимоотношений с потерпевшим — легко плачет, сожалеет о содеянном. Считает, что выпивает «не так уж и много, могу раз в неделю выпить бутылку водки». В момент содеянного алкогольное и наркотическое опьянение отрицает, ссылается на частичное запамятование событий в тот период, не может объяснить мотивы своего поведения, «наверное, я не сознавала, что это мой сын, иначе бы я такого не сделала». Свои взаимо­отношения с потерпевшим характеризует как «хорошие». Отмечает, что «были голоса, я с ними спорила». Жалоб активно не предъявляет.

Используемые методики: СМИЛ (стандартизированный многофакторный метод ис­следования личности) — исследование индивидуально-психологических особенностей. Ре­зультаты обследования по методикам. Отмечаются ярко выраженные черты личности: аффективная ригидность, склонность к застреванию на фрустрирующих обстоятельст­вах с тенденцией к экстраполяции враждебных переживаний на окружающих, с формиро­ванием труднокорригируемых концепций и идей, подозрительность, обидчивость, эмоцио­нальная неустойчивость, аффективная насыщенность переживаний, некоторое своеоб­разие и избирательность смыслового восприятия, ограничение социальных контактов, асоциальная направленность интересов, моральное огрубение. Актуальное состояние ха­рактеризуется чувством вины, сниженным фоном настроения.

---

Комиссия пришла к заключению, что А. А. Р. обнаруживает признаки синдрома зависимости от алкоголя с употреблением в настоящее время (активная зависи­мость), средней (второй) стадией зависимости, на фоне которой развилось времен­ное психическое расстройство в виде преимущественно галлюцинаторного расстройства, сочетающегося с вторичным галлюцинаторным бредом того же со­держания, вследствие употребления алкоголя в сочетании с синдромом зависимос­ти от опиоидов, с воздержанием в настоящее время (ремиссией), средней (второй) стадией зависимости (F10.242, F10.52, F11.202 по МКБ-10). Данный вывод подт­верждался анамнестическими сведениями о злоупотреблении спиртными напит­ками, в том числе в форме многодневного ежедневного пьянства (запоя), непос­редственно предшествующего возникновению психотического состояния. По сло­вам самой подэкспертной, она употребляла спиртное в конце ноября, с 3 по 6 и 8 декабря за 3-4 дня до появления «голосов» комментирующего характера и ис­тинных зрительных галлюцинаций. По данным приложенной к уголовному делу характеристики, показаний соседей, объяснениям оперуполномоченного также следует, что сама испытуемая вместе с матерью часто принимала спиртное и ранее, в доме часто бывали пьяные мужчины. При патопсихологическом обследовании выявляются особенности личности, свойственные женскому алкоголизму: эмоци­ональная неустойчивость, аффективная насыщенность переживаний, ограничение социальных контактов, асоциальная направленность интересов, моральное огру­бение. Спустя несколько дней после пятидневного пьянства у подэкспертной по­являются истинные вербальные галлюцинации с экстрапроекцией, комментирую­щим содержанием крайне неприятного характера, сопровождающиеся отдельны­ми изолированными истинными зрительными галлюцинациями в виде видений особого рода лучей - белых полос, передвигающихся и «заползающих» в интим­ные места тела сына и ее собственного. При этом, как следует из рассказа подэкс­пертной, данное состояние не сопровождалось помрачением сознания, сохраня­лась ориентировка в окружающей ситуации, времени, месте пребывания и собст­венной личности, с учетом чего ею и предпринимались действия и поступки, включая и сам факт убийства. Переживания и внешние обстоятельства нескольких дней, предшествующих убийству и сопровождавшие ночь правонарушения, сохра­нились в памяти полностью и воспроизведены подэкспертной на допросе у следо­вателя и при настоящем обследовании, т.е. данное временное психическое расст­ройство не являлось алкогольным делирием. В то же время вследствие истинных вербальных и зрительных галлюцинаций у подэкспертной развилось кратковре­менное бредовое расстройство галлюцинаторного происхождения, содержание ко­торого полностью соответствовало содержанию галлюцинаторных переживаний, носило характер острого быстро текущего вторичного 

---

бреда «морального осужде­ния» и определяло криминальное поведение подэкспертной. Поскольку в клини­ческой картине на первом месте выделялись истинные вербальные и зрительные галлюцинации, данное временное психическое расстройство следует квалифици­ровать как преимущественно галлюцинаторное. Факт попытки самоубийства подт­верждается не только рассказом подэкспертной, но и результатами судебно-меди­цинской экспертизы. Следует отметить самокупирование данного временного психического расстройства в течение нескольких последующих дней и появление психогенно обусловленной субдепрессии как реакции личности на совершенный ею факт убийства собственного сына. Уровень снижения настроения не превыша­ет невротический, пограничный и не требует специальных мер медицинского ха­рактера. Наличие синдрома зависимости от опиоидов в стадии ремиссии подтвер­ждается самопризнанием подэкспертной фактов двухлетнего употребления раст­вора вытяжки мака с наличием типичной «ломки», с отрицанием употребления наркотического средства в течение последних лет. Учитывая все перечисленное выше, комиссия констатировала, что. на момент совершения инкриминируемого деяния подэкспертная находилась в состоянии временного психического расстройства в форме преимущественно галлюцинаторного расстройства вследст­вие употребления алкоголя и не могла по своему психическому состоянию осозна­вать фактический характер своих действий, их общественную опасность, не могла руководить своими действиями. В настоящее время, учитывая самокупирование психотического состояния, степень изменений личности, она может осознавать фактический характер своих действий и может руководить ими, может участвовать в судебно-следственных действиях и может давать по делу правильные показания. Учитывая наличие признаков синдрома зависимости от алкоголя средней степени, возникновение временного психического расстройства той же этиологии с особен­но жестокими и опасными агрессивными действиями (убийством собственного сына), возможностью возобновления употребления алкоголя и возможностью пов­торения временного расстройства психической деятельности вследствие употреб­ления алкоголя комиссия пришла к выводу, что в соответствии со ст. 21, 97 п. 1 «а», 99 п. 1 «г» УК РФ подэкспертная нуждается в применении принудительных мер медицинского характера в виде стационарного лечения в психиатрическом ста­ционаре специализированного типа с интенсивным наблюдением, так как в соот­ветствии со ст. 101 п. 4 УК РФ А. А.Р. по своему психическому состоянию с уче­том возможной динамики основного психического расстройства в силу тяжести совершенного правонарушения представляла особую опасность для себя и других лиц и требовала постоянного интенсивного наблюдения.

---