Файл: ИСТОРИЯ БАЛЕТА.doc

Последовавший за ней в 1879 году фантастический балет «Дочь снегов» был навеян экспедицией Норденшельда к северному полюсу. Показанная в том же сезоне постановка «Млада» отражала сильно возросший после окончания войны за освобождение славян интерес общества к славянской культуре. Наконец, балет «Призрак-цирюльник» отдавал дань увлечению зрителей опереточными сюжетами. Настойчивое стремление Петипа ставить балеты на современные актуальные темы, было новой попыткой найти путь к созданию реалистического балетного спектакля. Но эти постановки не достигали своей цели и имели лишь кратковременный успех. В этот период всё внимание Петипа было уже направлено на развитие классического танца. Он насыщал свои балеты многочисленными и разнообразными танцами, добиваясь их предельной выразительности и простоты, широко используя огромные возможности петербургской балетной труппы, обладавшей в то время первоклассными солистками и прекрасным кордебалетом. Большинство этих танцев носило исключительно дивертисментный характер, но они всё же развивали балетмейстерское мастерство постановщика.

Петербургская балетная труппа в эти годы после долгого перерыва пополнилась отличными артистами, которые вполне могли соперничать с зарубежными знаменитостями.

В 1867 году окончила Петербургскую балетную школу Екатерина Оттовна Вазем (1848-1937) (С-32), уже через год с успехом дебютировавшая в балете «Конёк-Горбунок», а с 1874 года занявшая первое положение в театре. Вазем была очень сильной классической танцовщицей. Высоко развитая техника, отличные внешние данные принесли ей популярность, несмотря на недостаток выразительности и актёрского дарования. После ухода со службы в театре Вазем до конца своих дней чрезвычайно удачно занималась педагогической деятельностью сначала в балетной школе, а затем частным образом. (С-33)

В 1869 году окончила школу танцовщицей первого разряда Евгения Павловна Соколова (1850-1925). Она дебютировала в «Эсмеральде» и сразу завоевала расположение зрителей. Сценическое обаяние, соединённое с природной грацией и большим актёрским дарованием, позволили ей по праву занять ведущее место в труппе. Несмотря на то, что Соколова не отличалась выносливостью, в тот период она была самой яркой танцовщицей петербургской балетной труппы. Впоследствии Соколова очень плодотворно занималась педагогической и репетиторской деятельностью в театре.

В это время начинает свой сценический путь замечательный русский танцовщик Павел Андреевич Гердт (1844 – 1917) (С-34). Он окончил Петербургскую балетную школу в 1864 году, но на два года был оставлен в ней для дальнейшего совершенствования и зачислен в труппу на первое положение только в 1866 году. В том же сезоне он дебютировал в балете «Тщетная предосторожность», блестяще исполнить роль Колена. Гердта по справедливости можно назвать крупнейшим русским классическим танцовщиком XIX века. Помимо исключительного владения классическим танцем, он обладал врожденным чувством стиля эпохи и редкой непринужденностью исполнения. При этом танец у Гердта не превалировал над образом и пантомимой. В течение пятидесяти трех лет Гердт достойно занимал первое положение в петербургской балетной труппе и уже в возрасте шестидесяти с лишним лет исполнял роли молодых мужчин. Занятия живописью значительно полагали артисту в создании выразительного грима.

Гердт неоднократно выступал как поставщик и регулярно занимался преподаванием мимики и танцев в балетной школе. Ведя курс пантомимы, он, как правило, использовал показ, что, по свидетельству его учеников, невольно заставляло их больше восторгаться мастерством учителя, чем практически совершенствоваться в преподаваемом предмете. В классе поддержки Гердт, помимо прохождения обычных упражнений, часто заставлял учащихся исполнить дуэтные танцы различных периодов развития балета, которые он сам когда-то танцевал или видел. Этот педагогический прием давал очень хорошие результаты и вырабатывал в учениках чувство стиля убежденный противник «затехниченного» танца и хореографической акробатики, Гердт как танцовщик и партнер полностью соответствовал простому и строгому рисунку танцев Петипа и был постоянным первым исполнителем в наиболее совершенных произведениях балетмейстера. (С-35)

Закончивший училище в 1875 году и определенный на первое положение Платон Константинович Карсавин (1854 - 1922) не сумел сделать карьеры как танцовщик. Зато он занял видное место среди русских хореографических педагогов. С 1882 года, в течение более чем десяти лет преподавая в младших классах Петербургской балетной школы, Карсавин заложил твердые основы русского национального искусства у многих выдающихся балетных деятелей XX века. Тем временем в Москве после отъезда Петипа в 1870 году появился новый балетмейстер-австриец Венцель или, как он сам именовал себя: Вячеслав Рейзингер (1827 - 1892). До своего приезда в Россию он работал в Вене, Праге и Лейпциге. Первая его постановка в Москве – балет «Волшебный башмачок, или Сандрильона» - была удачной. Но, не смотря на это, дирекция не заключила с ним контракт. В 1873 году Рейзингер снова появился в Москве и на разовых условиях стал ставить балет «Кащей» на тему русской сказки. «Кощей» не вызывал особого интереса у зрителей, хотя русская тема была разрешена балетмейстером удовлетворительно и спектакль не сопровождался такими скандальными последствиями, как пресловутая «Золотая рыбка» Сен-Леона.

После постановки «Кащея» с Рейзингером в конце 1874 года был заключён контракт. Обосновавшись в Москве, новый балетмейстер в 1875 году создал два балета: «Стелла» и «Ариадна». В них Рейзингер хотел показать зрителю свои новые методы постановки танцев.

Взяв за основу изобразительное искусство античности, Рейзингер стремился применить его в балете и ещё в 1873 году, предполагая поставить в Москве свой одноактный балет «Нарцисс и Эхо», говорил, что «написал балет только в одном акте, опасаясь, по условиям, относящимся до костюмов и танцев древнего времени, в нескольких актах утомить публику».

Как «Стелла», так и «Ариадна» вызвали кратковременное любопытство зрителя, причём последний спектакль поражал ещё роскошью своей постановки. Он обошёлся дирекции в баснословную по тому времени сумму – 40 тысяч рублей (постановка балета «Торжество Вакха» стоила театру всего 800 рублей). Однако эти балеты не стали серьёзным событием. Московская балетная труппа и передовая художественная интеллигенция продолжали поиски новых средств выразительности в танцевальном искусстве, которые и привели к созданию «Лебединого озера», начинающего новый этап в развитии русского и мирового балета.

Балет в провинции как самостоятельный вид театрального искусства в этот период прекратил своё существование. Развивавшиеся коммерческие отношения задушили коммерческий балетный театр. Гонясь за повышением прибылей, провинциальные антрепренёры отказывались от таких ненадежных и малодоходных дел, как балет. Дольше других продержались полукоммерческие балетные труппы в Казани и Тифлисе. Но интерес к сценическому танцу в провинции не прекратился. Это подтверждается как участившимися гастролями столичных артистов балета в губернских центрах, так и сохранением танцевальных номеров в операх, опереттах, водевилях и дивертисментах, шедших в провинции.

Значительным изменениям в период 60-70-х годов подвергся балетный спектакль. Содержание в нём отошло на второй план; параллельно стремительно развивалась техника танца. К концу 70-х годов балетный спектакль превратился в сплошной танцевальный дивертисмент, в котором отдельные исполнители демонстрировали своё техническое искусство. В этом отношении иностранные балетмейстеры и иноземные исполнители-гастролёры стояли на первом месте. Подобное явление в балете в корне противоречило основным путям развития русского балетного театра и требованиям прогрессивного зрителя к балетному искусству. Говоря об артистах в первом акте «Золотой рыбки», Салтыков-Щедрин иронически констатировал, что «они пляшут потому, что налаживают сети, они пляшут потому, что они поселяне и в этом качестве должны плясать». Другой критик прогрессивного направления – Баженов – писал: «Преимущество… старых балетов перед нынешними, новыми заключается главнейшим образом в том, что, не имея назначения служить сборником, хрестоматией разнокалиберных танцев, они удерживают за собою характер пьес и, стало быть, могут действовать не на одни только глаза». Упадок балетной драматургии вызвал постепенный отход серьёзной критики от балета и появление рецензий, обходивших молчанием содержание спектакля и касавшихся только исполнения танцев.

С каждым годом усложнявшаяся техника танца требовала сосредоточения всего внимания исполнителя именно на этой стороне его искусства. Виртуозные движения, зачастую носившие акробатический характер, губили танец, ограничивая возможности создания образов. Танцевальная драматургия ухудшалась, приходила в упадок.

В те годы увлечение техникой распространялось по преимуществу из Италии, откуда пришли название первой танцовщицы – балерина и новый танцевальный костюм. Усложнение техники потребовало укорачивание юбки танцовщицы до колен, а энергичная манера исполнения движений заставила изготовлять эти юбки из упругой ткани. В новых условиях посыл при вращении стал играть более важную роль, чем воздушность прыжка и полёта. Вращательные движения вызвали необходимость уплотнения носка балетных туфель, в которые стали вшиваться стёганные матерчатые подушки, опиравшиеся на пробковую основу.

Техника танца отвлекала внимание исполнителей от создания образа. В балете стала быстро распространяться условная пантомима (это было нечто похожее на язык глухонемых – определённые жесты обозначали мысли и намерения исполнителей), не требовавшая ярких актёрских данных и легко усвоенная артистами, но малопонятная рядовому зрителю и доступная лишь балетным завсегдатаям. Это ещё более отдалило балет от широких масс, превращая его в кастовое искусство. Пётр Дмитриевич Боборыкин в своей книге «Театральное искусство» писал в 1872 году: «Если б в новое время балетная хореография не ударилась в чистую виртуозность… танцы могли сливаться на сцене в одно художественное целое с пантомимой. Большинство же приёмов жестикуляции, введённых в новую хореографию, чисто условного характера. Они стоят вне всякого соответствия реальной правде или даже осмысленному символизму. Они зависят от произвола балетных хореографов».

В Петербурге, где влияние зарубежных течений было сильнее, пантомима прочно вошла в балет. В Москве же были очень сильны реалистические художественные традиции Малого театра, и она прививалась медленнее. Однако крупнейшие русские балетные артисты в обеих труппах стремились обходиться без условной пантомимы, которая очень неблагоприятно отражалась в работе над образом и вела к театральному штампу.

Значительно выросла за истекшее десятилетие техника классического танца. Появилась воздушная поддержка. Характерный танец начал приобретать народную манеру исполнения.

Использование для оформления спектаклей новинок зарубежной промышленности и техники неблагоприятно отразилось на развитии русской декорационной живописи. Водопровод, газовое и электрическое батарейное освещение, рефлекторы открывали новые возможности для создания феерических театральных эффектов. Это особенно ощущалось в балете и отодвигало декорационную живопись на задний план, подчиняя её техническим новшествам. Следствием этого было соединение в одном лице машиниста-механика сцены и художника-декоратора. В этом отношении особенно прославился московский декоратор и машинист Карл Вальц. Нововведения вызвали интерес публики, но в художественном отношении декорации этого периода значительно уступали оформлению предыдущих лет.

60-70-е годы – самый сложный период в развитии русского балета. Изменения в жизни общества, последовавшие за отменой крепостного права, обострили художественные разногласия между артистическим и демократическим зрителем.

Отступавшая буржуазно-дворянская эстетика стремилась удержать свои позиции в балете, уделяя основное внимание развлекательности танца в ущерб идейному содержанию. Этот путь должен был привести балет к гибели.

Наступавшая демократическая эстетика требовала коренного переворота в искусстве, в том числе и в балете. Передовая интеллигенция ждала от балета не развлекательности, а служения обществу.

Реализм стал главенствующим художественным направлением, и балетмейстеры лихорадочно и безрезультатно искали пути создания реалистических спектаклей. При этом они не учитывали, что балет – искусство условное и что реализм в балете значительно отличался от реализма в литературе и живописи. Кризис балета продолжался.

Но, несмотря на свои неудачи, деятели балета продолжали поиски, и их упорство было залогом будущей победы.

Московская балетная труппа, пользуясь своим отдалением от столицы, вела открытую борьбу за новые пути развития балета. Уже в эти годы её деятельность стала привлекать неодобрительные взоры петербургского начальства, и дальнейшая судьба балета в Москве ставилась под угрозу.

Петербургская балетная труппа под нажимом своего зрителя принуждена была отказаться от открытой борьбы и внешне капитулировать перед «балетно-консервативным союзом», но в действительности эта борьба продолжалась, хотя стала носить скрытый характер. Всё это подготавливало дальнейшее развитие русского балета, приведшие его к мировому первенству.