Файл: ИСТОРИЯ БАЛЕТА.doc

(С-3) Режиссёрских находок много. Смело задуман образ смерти, сторожащей человека где-то совсем рядом. Обличья смерти изменчивы: она предстаёт то в облике убитого, то женщиной, бесстрастно совершающей обряд омовения покойника, то трепетным, призывным, убаюкивающим шелестом трав на могиле. Зато Ярославна, напротив, средоточие высших тайн жизни: она словно сама дарует миру новую жизнь, облегчая муки роженицы и принимая как повитуха ребёнка, то отодвигает смерть, готовую отпраздновать своё торжество, от возлюбленного.

Этот своеобразный «аскетизм» вполне оправдывает себя и в тех сценах, где открыто сталкиваются силы русских и половцев. Здесь само сопоставление контрастной хореографии эмоционально убедительно, таит возможность дальнейшего развития, изобилует декоративными эффектами. Грубовато-приземлённым, обытовлённым, «естественным» движениям славян противопоставлены вычурные, бездушные, «орнаментальные» движения половцев. Танцевальная характеристика половцев – одна из самых сильных и впечатляющих в спектакле. Хореограф, обратившись к некоторым приёмам классического танца на пуантах, поручил эту партию артисткам балета. Быстрый перебор ног отдалённо перекликается с цокотом копыт скачущих лошадей, руки стоящих одна за другой исполнительниц складываются в причудливый рисунок. Напоминающий неотвратимо ползущую, всё поглощающую саранчу, словно тучей заслоняющую солнце. В сценах боя художественные находки балетмейстера и режиссера смыкаются – одно усиливает и развивает другое, рождая многогранный образ нашествия.

Привлекательность балета «Ярославна» не только в очень интересной талантливой музыке Б. Тищенко, но и в творческой смелости постановщиков, в высокой театральной культуре.

Поход дружины Игоря в спектакле изначально обречён – недаром так часто в повествование вторгается тема смерти, а затмение подано как одна из существеннейших кульминаций. И силы явно здесь неравны – горстка русских воинов против полчищ половцев, и состояние этих сил не в пользу Руси – в ней распри и междоусобицы, у врага – монолитность, дисциплина, выверенность и автоматизм. Однако особенность русских, оказывается, в том, что, даже не зная о своей обречённости, они всё равно ставят интересы родины выше собственной жизни. Спектакль не осуждает Игоря, затеявшего бесславный поход, потому что поход поддерживает в людях веру в то, что сопротивляться врагу всё равно стоит, что унизительная зависимость не вечна. Преимущество русских в их духовности, человечности, это как раз то, что в будущем даст возможность преодолеть и свои внутренние трудности, и внешние. Интересен и многозначен финал: он был найден постановщиками не сразу. Посконные рубахи погибших воинов – вот всё, что осталось от них. Но эти знаки погибших поднимаются вверх – словно возносятся в духовные выси памятью народной. И это направление вверх обратно тому в момент затемнения, которое давило, топтало, душило. Финал словно утверждает внутреннее освобождение от духовных пут, которые несло с собой затмение – событие не только астрономическое, но и историческое.

Нет, этот князь Игорь – не герой, и поход его – не ратный подвиг. И всё-таки благодарные потомки чтут его память и деяния русских воинов: это будни истории, кропотливое созидание будущей победы, честь которой будет принадлежать другим. А вот зёрна национального самосознания и свободы уже посеяны, дают всходы – и в этом исторический вклад тех далёких поколений.

В спектакле «Ярославна» много актёрских удач. Трогательна, женственна Т. Фесенко в заглавной роли. Н. Долгушин – Игорь привлекает пластической точностью и существенной для спектакля духовной значительностью своего героя. В партии Кончака необычайно эффектна А. Мальгина.

Балет О. Виноградова интересен и как попытка воплотить эпическую тему средствами хореографического искусства.

Исследованием природы крушения человеческой личности стал балет «Иван Грозный» на музыку С. Прокофьева в постановке Ю. Григоровича (1975, Большой театр). Спектакль, как это не парадоксально, перекликается с его же «Спартаком». И различия разительны: там – личность обретает масштабы героические, здесь – напротив, мельчает, утрачивает лучшие черты и человеческий облик вообще. Можно, пожалуй, утверждать, что эти балеты образуют своеобразную дилогию о герое и антигерое. Антипод Спартака Красс начало этой темы уже воплощал, но то был сложившийся характер, определённая нравственно-этическая данность. Содержание «Ивана Грозного» представляет показ процесса того, как складывается такой характер, его становление.

Партитура балета создана композитором М. Чулаки на основе музыки С. Прокофьева к кинофильму «Иван Грозный», дополненной эпизодами из других прокофьевских произведений («Александр Невский», Третья симфония и др.). Музыкальная драматургия опирается на широкую систему лейтмотивов; каждому из основных персонажей и действующих сил соответствует одна или несколько лейттем.

Как всегда, интересное хореографическое решение предложено Ю. Григоровичем. В спектакле сосуществуют, дополняя друг друга, два пласта: один – повествовательный, событийный, другой – обобщённо-аллегорический. Смело вводя эту вторую, аллегорическую линию, представленную Звонарями, Ликами смерти и Вестниками победы, хореограф достигает не только чисто театральных, зрелищных эффектов, но и подчёркивает обобщённо-поэтический характер действия.

Но и структура повествовательного ряда отнюдь не проста и к сумме событий не сводится. Событие внешнее возникает как определённый этап в развитии внутреннего действия или, напротив, порождает сложные душевные коллизии. Важно то, что именно внутреннее действие оказывается для балетмейстера основным.

Балет «Иван Грозный» сложен ещё и тем, что существо героев раскрывается не столько в прямых взаимодействиях, сколько в полифоническом звучании многих тем и характеристик. Например, две основные силы – Иван Грозный, с одной стороны, и бояре, с другой – сопоставляются постоянно, даже в те моменты, когда в открытое столкновение не приходят. Это противостояние и образует то напряжённейшее ожидание, ту предгрозовую атмосферу, которые сообщают действию острейшую конфликтность.

«Иван грозный»

(С-4) Грозный начала спектакля – сильная и цельная личность, обретающая гармонию души в союзе с Анастасией. Та появляется одной из многих, в хороводе таких же девушек – лучших невест, отобранных на царские смотрины. Задумчивый, плавный девичий хоровод – словно дополнение к той открытой, мужественной, победоносной теме, которая звучала в первом монологе Грозного. Грозный узнаёт свою единственную в веренице невест сразу; единение с Анастасией полное – каждый словно продолжение другого, недостававшая половина. Их первый дуэт – узнавание самого себя, трепетное и настороженное вглядывание в приобретённое, качественно новое, опасение спугнуть счастье, обнаружить, что происходящее – мираж.

Но событие в личной жизни царя достоянием только его частной судьбы не остаётся. Недаром действие открывалось эпизодом Звонарей в красном одеянии, объявлявших о предстоящем событии всенародно. Недаром характеристика бояр представала в контрастном обличии двух несовместимых тем: спесь, надменность, алчность, жажда власти уживались с угодничеством и раболепием. Тем самым тема бояр экспонировалась как чуждая душевной гармонии и единству – именно тому, что было обретено царём Иваном. Анастасия, оказавшись возле царя, невольно становилась объектом интереса со стороны его окружения. Жизнь царя, вершившего чужие судьбы, на поверку оказывалась достоянием бояр, ареной борьбы их интересов. Курбский, тоже любивший Анастасию, превращался в орудие этой борьбы.

Последующие события разворачивались и как испытания, выпадавшие на долю царя Ивана. Первым испытанием была схватка с внешним врагом. Звонари, теперь уже в чёрном, били в набат, оповещали о беде народной, поднимали на борьбу с иноземцами. Душевная цельность царём была обретена. А сколь прочны его связи с боярами – это предстояло проверить. Схватка с врагом требовала напряжения всех сил, и Лики смерти участвовали в битве наряду с Вестниками победы – ведь шансы повернуть ход боя в свою сторону имелись и у одних, и у других.

Русские в итоге побеждали, и Вестники победы возвещали об этом торжестве. Но торжество не было полным: в ходе боя обнаруживалось, что действия Курбского были вдохновлены не одними лишь интересами родины.

Следующие эпизоды словно подхватывают эту двойственность итога. Славят триумфаторов Звонари, ликует народ, радостью и торжеством любви напоён дуэт Анастасии и Ивана. И тут же – болезнь царя, будто отражение той затаённой ненависти бояр, даже готовности изменить, которая уже дала себя знать в военных эпизодах с Курбским.

Тема дисгармонии, смуты разрастается, захватывая всю страну. Тревожно звонят колокола, неся печальные вести – о болезни царя, о том, что в стране неспокойно. Меняется пластика царя – она становится остро гротескной, изуродованной, колкой. (С-5) Утешает и поддерживает Ивана любимая жена, сообщает ему новые силы, стремится вернуть душе царя покой и гармонию.

А боярам и временная слабость царя на руку, они крадутся к трону, каждый мечтает его занять. И вот один осмелел в отсутствие Грозного, примерился, впору ли трон ему самому. Но тут же трон словно оживает: у него вырастают руки, которые душат дерзкого самозванца. Это из-за трона, будто из небытия, вырастает царь Иван, чтобы пресечь крамолу. Грозен царь. Посох, брошенный властной рукой, с силой летит, чтобы вонзиться возле бояр – как вызов им и угроза.

Вторая половина спектакля начинается сценой счастья Ивана. Казалось, вновь обретены покой, любовь, обретены навек. Упоением счастья пронизан дуэт Грозного и Анастасии. И именно это счастье даёт Ивану силы, душевное равновесие, всё то, что боярам мешает. Заговор бояр жесток: чашу с ядом должен вручить Анастасии Курбский. Предназначена ли чаша для царя? Не это главное: смерть Анастасии – удар и по нему.

А в ответ на гибель жены словно каменеет сердце Ивана. Отрезает он себя от бояр стеной опричнины, пытается найти в ней утраченную опору. Но духовность опричнины, причастность её к высоким целям обманчива. Вереница монашеских фигур со свечами в руках будто шествует на молебен либо на какое-то другое святое дело. Однако вся эта картинная святость обманна: звучит лихой посвист – и схимники сбрасывают рясы, превращаясь в опричников. Среди них неистовствует шут в колпаке и в маске, сполна наслаждаясь расправой над боярами. Это не кто иной, как сам царь. На этом пути кровавой, беспощадной борьбы с боярской междоусобицей и торжествующей жестокости Грозный укрепляет свою власть, но теряет самого себя. Только в снах обретая свою возлюбленную, он на время обретает и свою душу.

(С-6) В финале Грозный повисает на верёвках колоколов. Он не то распят выпавшей ему тяжкой долей, не то взгромоздился пауком высматривая тень крамолы, новую жертву. Меняется и характер, и даже облик царя. Ненависть, преступления иссушили душу, опустошили его как человека.

Роль Ивана Грозного очень интересно исполняли и Юрий Владимиров, и Владимир Васильев. Первым роль решена почти в гротесковом ключе, у второго партия богаче оттенками, подкупает силой любви, вообще масштабом человеческой личности. Роль Анастасии стала одной из удач Натальи Бессмертновой. Её женственная, мягкая манера танца, то безыскусно трогательного и чистого, то возвышенного и поэтичного, дополняла пластику главного героя.