Файл: Боккаччо Д. Декамерон.doc

Новелла десятая

Маркиз Салуццкий, вынужденный просьбами своих людей жениться, берет за

себя, дабы избрать жену по своему желанию, дочь одного крестьянина и, прижив

с ней двух детей, уверяет ее, что убил их. Затем, показывая вид, что она ему

надоела и он женится на другой, он велит вернуться своей собственной дочери

будто это - его жена, а ту прогнать а одной рубашке. Видя, что она все

терпеливо переносит, он возвращает ее в свой дом, любимую более, чем

когда-либо, представляет ей ее уже взрослых детей и почитает ее и велит

почитать как маркизу.

Когда кончилась длинная новелла короля, всем, поевидимому, сильно

понравившаяся, Дионео сказал, смеясь: "Добродушный человек, ожидавший

следующей ночи, чтобы сбить поднятый хвост призрака, не дал бы двух грошей

за все похвалы, расточаемые вами мессеру Торелло!" Затем, зная, что ему

одному осталось говорить, он начал: - Мягкосердые мои дамы, мне кажется,

нынешний день посвящен был королям и султанам и тому подобным людям; потому,

дабы не слишком отдалиться от вас, я хочу рассказать об одном маркизе, не о

великодушном подвиге, а о безумной глупости, хотя в конце из нее и вышел

прок. Я никому не посоветую подражать ей, потому что большою было

несправедливостью, что из того ему последовало благо.

Давно тому назад в роде маркизов Салуццо был старшим в доме молодой

человек, по имени Гвальтьери, который, будучи не женат и бездетен, ни в чем

ином не проводил время, как в охоте за птицами и зверями, ни мало не

помышляя ни о женитьбе, ни о потомстве, за что его следует считать очень

мудрым. Это не нравилось его людям, и они несколько раз просили его

жениться, дабы ему не остаться без наследника, а им без правителя, причем

предлагали найти ему такую жену и от таких отца и матери, что на нее можно

было бы возложить добрые надежды, а он был бы ею очень доволен. На это

Гвальтьери отвечал им: "Друзья мои, вы понуждаете меня к тому, чего я

решился никогда не делать, соображая, как трудно найти жену, привычки

которой подходили бы к нашим, как велико число неподходящих и как трудно

жить тому, кто нашел жену, ему не соответствующую. Если вы говорите, что с

уверенностью познаете дочерей по нравам отцов и матерей и оттуда заключаете,

что дадите мне такую, которая мне понравится, то это - глупость, ибо я не

понимаю, как можете вы узнать их отцов и тайны их матерей; а хотя бы вы их и

знали, дочки часто бывают не похожи на отцов и матерей. Но так как при всем

этом вам угодно связать меня этими узами, я также изъявляю на то согласие, а

для того, чтобы мне жаловаться пришлось на себя, а не на других, если б дело

вышло худо, я сам хочу найти себе жену, причем заявляю, что если вы не

станете почитать ее как госпожу, кого бы я ни взял, вы почувствуете, к

великому своему урону, как тяжело мне, против моего желания, брать жену по

вашей просьбе". Почтенные мужи ответили, что они согласны, лишь бы он решил

жениться.

Гвальтьери давно уже приглянулись нравы одной бедной девушки из

деревни, соседней с его домом, а так как она показалась ему очень красивой,

он заключил, что с нею он получит утешение в жизни; потому, не ища далее, он

вознамерился жениться на ней; велев позвать к себе ее отца, он согласился с

ним, большим бедняком, что возьмет ее себе в жены. Устроив это, Гвальтьери

собрал всех своих друзей в окрестности и сказал им: "Друзья мои, вам

хотелось и хочется, чтоб я решился жениться, и я готов сделать это скорее,

чтобы угодить вам, чем из желания иметь жену. Вы помните, что вы мне

обещали, то есть удовлетвориться и почитать своей госпожой, кого я возьму,

кто бы она ни была, и вот наступило время сдержать мое вам обещание, и я

желаю, чтобы и вы исполнили ваше. Я нашел девушку себе по сердцу очень

близко отсюда, которую я хочу взять в жены и через несколько дней ввести ее

в свой дом; потому позаботьтесь, чтобы свадебное торжество было прекрасно и

как почетно вам встретить невесту, дабы я мог почесть себя довольным

исполнением вашего обещания, как и вы можете почесть себя исполнением

моего".

Добрые люди, обрадовавшись, ответили, что это им по сердцу и что, кто

бы она ни была, они примут ее как госпожу и как госпожу станут чествовать.

После этого все стали снаряжаться к тому, чтобы устроить прекрасное, большое

и веселое празднество; то же сделал и Гвальтьери. Он велел приготовить

великолепную и роскошную свадьбу и пригласить множество друзей, родных и

именитых и других людей по соседству; а кроме того, велел скроить и сшить

много красивых и дорогих платьев по росту одной девушки, которая казалась

ему одинакового сложения с той, на которой он намеревался жениться; он

приготовил, помимо того, пояса, кольца и дорогой красивый венец, и все, что

требуется для молодой.

Когда настал день, назначенный им для свадьбы, Гвальтьери в половине

третьего часа сел на коня, а с ним и все, явившиеся почтить его;

распорядившись всем нужным, он сказал: "Господа, пора отправиться за

невестой". Пустившись в путь, он вместе со всем обществом прибыл в

деревушку; подъехав к дому отца девушки, он встретил ее, поспешно

возвращавшуюся с водой от колодца, чтобы затем отправиться вместе с другими

женщинами посмотреть на приезд невесты Гвальтьери. Когда Гвальтьерн увидел

ее, окликнув ее по имени, то есть Гризельдой, спросил, где ее отец, на что

она стыдливо ответила: "Господин мой, он дома". Тогда Гвальтьери, сойдя с

коня и приказав всем дожидаться его, вступил в бедную хижину, где нашел ее

отца, по имени Джьяннуколе, которому сказал: "Я пришел взять за себя

Гризельду, но наперед желаю расспросить ее кое о чем в твоем присутствии". И

он спросил ее, станет ли она, если он возьмет ее в жены, всегда стараться

угождать ему, не сердиться, что бы он ни говорил и ни делал, будет ли ему

послушна, и многое другое в том же роде; на все это она отвечала, что будет.

Тогда Гвальтьери, взяв ее за руку, вывел ее из дома, велел в присутствии

всего своего общества и всех других раздеть ее донага и, распорядившись,

чтобы ему доставили заказанные им платья, приказал одеть ее и обуть

поскорее, на ее волосы, как были всклокоченные, возложить венец, и затем,

когда все на то дивились, сказал: "Господа, вот та, которую я намерен взять

себе в жены, если она желает иметь меня мужем". Потом, обратившись к ней,

застыдившейся на себя и смущенной, он спросил ее: "Гризельда, хочешь ли ты

меня мужем себе?" На что она ответила: "Да, господин мой". - "А я хочу взять

тебя себе женою", - сказал он и в присутствии всех повенчался с ней. Посадив

ее на выездного коня, он привез ее в почетном сопровождении в свой дом. Тут

был свадебный пир, великолепный и богатый, и празднество такое, как будто он

взял дочь французского короля.

Казалось, молодая вместе с одеждами переменила и душу и привычки. Она

была, как мы уже сказали, красива телом и лицом и, насколько была красивой,

настолько стала любезной, столь приветливой и благовоспитанной, что,

казалось, она - дочь не Джьяннуколе, сторожившая овец, а благородного

синьора, чем она поражала каждого, кто прежде знавал ее. К тому же она была

так послушлива и угодлива мужу, что он почитал себя самым счастливым и

довольным человеком на свете; также и в отношении подданных своего мужа она

держалась так мило и благодушно, что не было никого, кто бы не любил ее

более себя и не почитал от души, и все молились за ее счастье, благополучие

и возвышение; и как прежде обыкновенно говорили, что Гвальтьери поступил не

особенно разумно, взяв ее в жены, так теперь признавали его за разумнейшего

и рассудительнейшего человека на свете, потому что никто другой, за

исключением его, не смог бы никогда угадать ее великие достоинства, скрытые

под бедным рубищем и крестьянской одеждой. Одним словом, не прошло много

времени, как она сумела не только в своем маркизстве, но всюду устроить так,

что заставила говорить о своих достоинствах и добрых делах, обращая в

противное все, что говорили из-за нее против ее мужа, когда он на ней

женился.

Недолго прожила она с Гвальтьери, как забеременела и в урочное время

родила девочку, чему Гвальтьери очень обрадовался. Но вскоре после того

странная мысль возникла в его уме, а именно желание долгим искусом и

невыносимым образом испытать ее терпение, и он начал укорять ее словами,

представляясь рассерженным, говоря, что его люди крайне недовольны тем, что

она низкого рода, особенно же увидев, что у ней пошли дети; что они очень

опечалены рождением девочки и только и делают, то ропщут. Когда жена

услышала эти речи, не изменившись в лице и ни в чем не изменив своему

доброму намерению, сказала: "Господин мой, поступи со мною так, как ты

найдешь более удобным для своей чести и покоя; я буду довольна всем, ибо

знаю, что я ниже их и не была достойна той почести, до которой ты, по своей

милости, возвел меня". Этот ответ очень понравился Гвальтьери, так как он

увидел, что она ничуть не возгордилась от почета, какой оказывали ей он или

другие.

Немного времени спустя, передав в общих словах жене, что его подданные

не могут выносить девочки, рожденной ею, он, научив одного из своих

домочадцев, послал его к ней, а тот, очень опечаленный с вида, сказал ей:

"Мадонна, если я не желаю себе смерти, мне следует исполнить повеление моего

господина. Он повелел, чтобы я взял вашу дочку и чтобы я..." Более он не

сказал. Жена, услыхав эти слова, видя лицо слуги и вспомнив мужа, поняла,

что ему было приказано убить девочку: потому, быстро вынув ее из колыбели,

она поцеловала и благословила ее, и хотя ощущала в сердце страшное горе, не

изменившись в лице, передала ее в руки слуги со словами: "Возьми, исполни в

точности все, что поручил тебе твой и мой господин, но не оставляй ее так,

чтобы ее растерзали звери или птицы, если только он не приказал тебе этого".

Слуга, взяв девочку, сообщил Гвальтьери все, что отвечала жена, а он,

удивляясь ее твердости, отправил его с ребенком в Болонью к одной своей

родственнице, с просьбою, чтобы она, никому не говоря, чья это дочь,

тщательно ее воспитала и обучила нравам.

Случилось после того, что жена снова забеременела и в урочное время

родила мальчика, чему Гвальтьери очень обрадовался, но так как ему

недостаточно было уже сделанного, он нанес жене еще большую рану, сказав ей

однажды с гневным видом: "Жена, с тех пор как ты родила этого сына, я никоим

образом не могу ужиться с моими людьми, - так горько они печалуются на то,

что внук Джьяннуколе будет им после меня господином; вследствие этого я и

боюсь, если только не желаю быть изгнанным, как бы не пришлось мне в другой

раз сделать то же, что я сделал, а, наконец, и покинуть тебя и взять другую

жену". Жена выслушала его с невозмутимым духом и ничего иного не ответила,

как только: "Господин мой, лишь бы ты был доволен и удовлетворено твое

желание, а обо мне не думай, ибо ничто мне не дорого, как лишь то, что, я

вижу, тебе по сердцу". Немного времени спустя Гвальтьери таким же образом,

как посылал за дочкой, послал за сыном и, так же притворившись, что велел

убить его, отправил на воспитание в Болонью, как отправил девочку, к чему

жена отнеслась не с иным видом и не с иными речами, как то сделала

относительно дочки, тогда как Гвальтьери сильно дивился, утверждая про себя,

что никакой другой женщине того не учинить, что чинила она; если б он не

видел ее страстной любви к детям, пока он допускал ее, он подумал бы, что

поступает она так по равнодушию, тогда как теперь он познал, что она

действует как женщина мудрая. Его подданные, полагая, что он велел умертвить

детей, сильно его порицали, почитая его человеком жестоким, а к жене

возымели величайшее сожаление, она же ничего другого не сказала женщинам,

соболезновавшим ей об убитых детях, как лишь то, что ей приятно, что в угоду

их родителю.

Когда прошло несколько лет по рождении девочки и Гвальтьери показалось,