Файл: Боккаччо Д. Декамерон.doc

Боккаччо джованни декамерон день третий

Кончен второй день Декамерона и начинается третий, в который под

председательством Неифилы рассуждают о тех, кто благодаря своей умелости

добыл что-либо им сильно желаемое либо возвратил утраченное.

Уже заря с приближением солнца из алой стала золотистой, когда в

воскресенье королева, поднявшись, подняла и все свое общество, между тем как

сенешаль задолго перед тем послал к месту, куда надлежало идти, много

необходимых вещей и людей, которые приготовили бы там все нужное. Увидев,

что королева пустилась уже в путь, он велел быстро нагрузить все остальное,

точно там снялись лагерем, и отправился с грузом и служителями, какие

оставались при дамах и мужчинах. И вот королева, в обществе и сопровождении

своих дам и трех юношей, напутствуемая пением двадцати, пожалуй, соловьев и

других птичек, ступая тихим шагом по тропинке не слишком торной, но полной

зеленой травы и цветов, начинавших раскрываться с появлением солнца,

направилась к западу и, болтая, шутя и смеясь с своими спутниками, не прошла

и двух тысяч шагов, как привела их раньше половины третьего часа утра к

красивому, роскошному дворцу, лежавшему на холме, несколько выше долины.

Вступив в него и всюду обойдя, увидев большие залы, чисто убранные и

украшенные, комнаты, в изобилии снабженные всем необходимым для жилья, они

очень одобрили как его, так и роскошные привычки хозяина. Затем, сойдя вниз

и увидев просторный, веселый двор дома, подвалы, полные отличных вин, и

холодную воду, бившую в изобилии, еще более стали хвалить его. Когда, как бы

желая отдохнуть, они сели на террасе, господствовавшей над всем двором и

усыпанной ветками и цветами, какие возможны были по времени года, явился

предусмотрительный сенешаль, который принял их и угостил изысканными

сластями и хорошими винами. После того, велев открыть себе сад, находившийся

возле дворца и со всех сторон окруженный стеной, вошли в него; при самом

входе он в целом поразил их своей чудной красотой, и они принялись

внимательно осматривать его в подробностях. Вокруг него и во многих местах

посредине шли широкие дорожки, прямые, как стрелы, крытые сводом виноградных

лоз, показывавших, что в этом году урожай будет хороший; в то время они были

в цвету и издавали по саду такой аромат, смешанный с запахом многих других

растений, благоухавших в саду, что им казалось, будто они находились среди

всех пряных ароматов, какие когда-либо производил Восток. По бокам аллеи шла

изгородь из белых и алых роз и жасминов, почему не только утром, но и когда

солнце было уже высоко, можно было всюду гулять в душистой и приятной тени,

не подвергаясь солнечным лучам. Сколько и каких было там растений и как

расположенных, - долго было бы рассказывать, но не было столь редкого,

которое, если только выносило наш климат, не находилось бы там в изобилии.

Посредине сада (что не менее, а, может быть, и более замечательно, чем все

другое, что там было) находился луг, покрытый мелкой травой, столь зеленой,

что он казался почти темным, испещренный тысячами разных цветов, окруженный

зеленеющими здоровыми апельсинными и лимонными деревьями, которые,

отягченные спелыми и незрелыми плодами и цветами, не только давали

прелестную тень глазам, но доставляли удовольствие и обонянию. Посредине

этого луга стоял фонтан из белейшего мрамора с чудесными изваяниями; в

центре его поднималась на колонне статуя, высоко выбрасывавшая к небу -

естественной или искусственной струей, не знаю, - столько воды, падавшей

впоследствии с приятным шумом обратно в прозрачный фонтан, что мельница

могла бы работать и при меньшем ее количестве. Вода эта - я говорю о той

части, которая, переполняя фонтан, оказывалась лишней, - выйдя скрытым ходом

из луга и затем обнаружившись вне его, обтекала его кругом красивыми и

искусно устроенными ручейками, а далее распространялась такими же ручейками

по всем сторонам сада, собираясь под конец в одной его части, где и выходила

из него, спускаясь прозрачным потоком в долину и, прежде чем достигнуть ее,

вращая две мельницы с большой силой и немалой пользой для владельца. Вид

этого сада, прекрасное расположение его, растения и фонтан с исходившими из

него ручейками - все это так понравилось всем дамам и трем юношам, что они

принялись утверждать, что если бы можно было устроить рай на земле, они не

знают, какой бы иной образ ему дать, как не форму этого сада, да, кроме

того, и не представляют себе, какие еще красоты можно было бы к нему

прибавить. Так, гуляя по нем в полном удовольствии, плетя красивейшие венки

из веток разных деревьев и в то же время слушая, пожалуй, двадцать напевов

птичек, певших точно взапуски друг с другом, они заметили нечто

восхитительное, чего не видели раньше, будучи увлечены другим. И в самом

деле, сад представился им наполненным красивыми животными, может быть сотни

пород, и они стали показывать на них друг другу: тут выходили кролики, там

бежали зайцы, где лежали дикие козы, где паслись молодые олени. Кроме них,

еще много других, словно ручных, безвредных зверей гуляло на воле. Все это к

другим удовольствиям прибавило еще большее. Погуляв достаточно,

насмотревшись на то и на другое, они велели поставить столы у красивого

фонтана и здесь, пропев наперед шесть песенок и исполнив несколько танцев,

по благоусмотрению королевы, пошли к трапезе. Им подали в большом и

прекрасном порядке тонкие и хорошо изготовленные кушанья; развеселившись,

они встали и снова предались музыке, песням и танцам, пока королева не

решила, что при наступившей жаре пора кому угодно пойти и отдохнуть. Из них

кто пошел, другие, увлеченные красотой местности, не захотели пойти и,

оставшись тут, принялись кто читать романы, кто играть в шахматы и шашки,

пока другие спали. Когда миновал девятый час, все встали и, освежив лицо

холодной водой, пошли, по желанию королевы, к фонтану и тут, рассевшись в

обычном порядке, стали поджидать начала рассказов на сюжет, предложенный

королевой. Первый, на кого королева возложила эту обязанность, был

Филострато, начавший таким образом.

Новелла первая

Мазетто из Лампореккио, прикинувшись немым, поступает садовником в

обитель монахинь, которые все соревнуют сойтись с ним.

Прелестнейшие дамы, много есть неразумных мужчин и женщин, вполне

уверенных, что лишь только на голову девушки возложат белую повязку, а на

тело черную рясу, она более не женщина и не ощущает женских вожделений,

точно, став монахиней, она превращается в камень; и когда они случайно

слышат нечто, противное этой их уверенности, они так смущаются, как будто

совершился какой-нибудь великий и преступный грех против природы, не думая и

не принимая в расчет ни самих себя, которых не в состоянии удовлетворить

полная свобода делать все, что пожелают, ни великие силы праздности и

одиночества. Есть также много и таких, которые вполне уверены, что лопата и

заступ, и грубая пища, и труд, и нужда лишают земледельцев всяких похотливых

вожделений, делая грубыми их ум и понятливость. Насколько все, так думающие,

заблуждаются, это я и желаю разъяснить вам, по приказанию королевы и не

выходя из данного ею урока, небольшой новеллой.

В наших местах был и еще существует женский монастырь, весьма

славившийся своею святостью (я не называю его, дабы не умалить чем-либо его

славы), в котором не так давно тому. Назад, когда там было не более восьми

женщин с аббатисой, и все молодые, жил один добрый малый, ходивший за их

прекрасным огородом; недовольный своим жалованием, он, сведя счеты с

управляющим монастыря, вернулся в Лампореккио, откуда был родом. Здесь в

числе прочих, дружественно его встретивших, некий молодой крестьянин,

сильный и здоровый и, для крестьянина, красивый, по имени Мазетто, спросил

его, где он так долго был. Добрый малый, которого звали Нуто, объяснил ему.

Мазетто спросил: какую службу он нес в монастыре? На это Нуто ответил: "Я

ходил за их прекрасным, большим садом, да кроме того ходил иногда в лес по

дрова, доставал воду и справлял другие такие же службишки; но монахини

давали мне так мало жалованья, что мне едва хватало на башмаки. К тому же

все они молоды, и у них точно черт сидит в теле: ничего по них не сделаешь;

например, бывало, работаю в саду, одни говорят: положи сюда это, другие:

положи сюда вот то; иная брала у меня из рук лопату и говорила: это неладно.

Так они мне надоедали, что я кидал работу и уходил из сада; так вот, по той

и другой причине я и не захотел более оставаться там и пришел сюда. Да еще

просил меня их управляющий, когда я уходил, что если у меня будет под рукою

кто-нибудь годный на это дело, я направил бы к нему, я и обещал; но пошли

ему господь здоровую поясницу, если найду ему или пошлю кого-нибудь". У

Мазетто, пока он слушал речи Нуто, явилось в душе столь сильное желание

попасть к тем монахиням, что он совсем истомился, поняв из слов Нуто, что

ему удастся сделать то, чего он желал. Сообразив, что это не устроится, если

он ничего не ответит Нуто, он сказал: "И хорошо ты сделал, что ушел! Разве

мужское дело жить с бабами? Лучше жить с дьяволами из семи раз шесть они не

знают, чего сами хотят". Но едва окончилась их беседа, как Мазетто принялся

обдумывать, какого способа ему держаться, чтобы ему можно было пробраться к

ним; зная, что он хорошо сумеет справиться с той обязанностью, о которой

говорил Нуто, он не сомневался, что из-за этого ему не откажут, но боялся,

что его не примут, потому что он был слишком молод и видный собою. Потому,

поразмыслив о многом, он надумал: до того места очень далеко отсюда, и никто

там меня не знает; я умею притворяться немым и наверно буду там принят.

Остановившись на этой мысли, с топором на плече, никому не сказав, куда он

идет, он под видом бедняка отправился в монастырь. Придя туда, вошел и

случайно встретил на дворе управляющего, которому показал знаками, как то

делают немые, что просит у него поесть бога ради, а он, коли нужно, нарубит

ему дров. Управляющий охотно покормил его и затем повел его к колодам,

которые Нуто не сумел расколоть, а этот, будучи очень сильным, в короткое

время все расколол. Управляющий, которому надо было пойти в лес, повел его с

собою и здесь велел нарубить дров, затем, поместив впереди осла, показал

знаками, чтобы он повез дрова домой. Тот все это отлично исполнил; тогда

управляющий удержал его на несколько дней для некоторых работ, в которых ему

была надобность.

В один из этих дней увидела его аббатиса и спросила управляющего, кто

он такой. Тот сказал ей: "Мадонна, это бедняк, немой и глухой, пришедший

сюда недавно за милостыней, я его ублаготворил и заставил его сделать

многое, что было нужно. Если б он умел работать в саду и пожелал бы остаться

здесь за плату, мы нашли бы в нем хорошего слугу, а нам такой надобен; он же