Файл: Боккаччо Д. Декамерон.doc

но далее, вследствие строгой охраны ревнивца, нельзя было идти.

Приблизился праздник рождества, и жена сказала мужу, что, с его

позволения, она желала бы пойти утром в день рождества в церковь, чтобы

исповедаться и приобщиться, как то делают другие христиане. На это ревнивец

спросил: "Какие такие грехи у тебя, что ты хочешь исповедоваться?" Жена

сказала: "Как так? Ты думаешь, что я святая, потому что держишь меля

взаперти? Ты хорошо знаешь, что и за мной есть грехи, как за всеми другими

живущими, но я не желаю исповедать их тебе, ибо ты не священник". В ревнивце

эти слова возбудили подозрение; решившись узнать, какие такие грехи она

совершила, он придумал средство, как ему это сделать, и ответил, что

согласен, но не желает, чтобы она пошла в иную церковь, как в их капеллу, и

пусть пойдет туда рано утром и исповедуется либо у их капеллана, либо у

какого-нибудь священника, которого тот ей назначит, но не у другого, и

тотчас же вернется домой. Жене показалось, что она наполовину угадала его,

но, не возражая более, ответила, что так и сделает.

Когда наступило утро рождества, жена поднялась с зарей, приоделась и

пошла в указанную мужем церковь. Ревнивец, с своей стороны, также поднялся,

пошел в ту же церковь и был там ранее ее; уговорившись с тамошним

священником, что он намерен сделать, он поспешно накинул на себя одну из

священнических ряс с большим, спускавшимся на лицо капюшоном, какие, мы

видим, носят священники, надвинул его несколько на лицо и сел в хоре. Придя

в церковь, жена потребовала священника; тот явился, но, услышав, что она

желает исповедоваться, сказал, что не может выслушать ее, а пошлет ей одного

из своих товарищей; удалившись, он послал ревнивца, на его же собственное

горе. Тот явился с торжественным видом, и хотя было еще не особенно светло,

а он очень низко спустил на глаза капюшон, он не сумел настолько скрыть

себя, чтоб жена его тотчас же не признала. Увидев это, она сказала себе:

"Хвала господу, что этот ревнивец стал священником; погоди только, я ему

задам, чего он ищет". Притворившись, что не узнала его, она тотчас

опустилась на колени у его ног.

Господин ревнивец взял в рот камешков, которые несколько мешали бы ему

говорить, дабы жена не узнала его по голосу ибо во всем остальном, казалось

ему, он так. Преобразился, что, по его мнению, она ни за что его не

признает. Приступив к исповеди, жена, сказав ему наперед, что она замужем,

открыла ему, между прочим, что она влюблена в священника, каждую ночь

приходящего к ней на ночлег. Когда ревнивец услышал это, ему показалось, что

его ножом ударили в сердце, и, не будь он одержим желанием проведать

дальнейшее, он бросил бы исповедь и ушел. Воздержавшись, он спросил жену:

"Как это? Разве ваш муж не спит с вами?" Жена отвечала; "Да, мессере" -

"Каким же образом, - спросил ревнивец, - может спать с вами и священник?" -

"Мессере, - сказала жена, - не знаю, какою хитростью священник это

устраивает, но нет в доме двери, как бы она ни была заперта, которая не

распахнулась бы, лишь только он до нее дотронется; он говорит мне, что,

когда подойдет к дверям моей комнаты, прежде чем отворить их, сказывает

некие слова, от которых мой муж тотчас же засыпает; когда он услышит, что он

спит, он отворяет дверь, входит и остается со мною, не было еще примера,

чтобы это не удавалось". Тогда ревнивец сказал: "Нехорошо это, мадонна, вам

надо совсем это бросить". На это жена ответила: "Мессере, не думаю, чтоб я

когда-либо могла это сделать, уж очень я его люблю". - "В таком случае, -

сказал ревнивец, - я не могу разрешить вас". - "Это меня печалит, - говорит

жена, - я пришла сюда не затем, чтоб лгать; если б я думала, что могу это

сделать, так бы вам и ответила". Тогда ревнивец сказал: "Поистине, мадонна,

мне жаль вас, ибо я вижу, что таким образом вы загубите вашу душу; но я ради

вас употреблю старания и буду читать особые молитвы господу, во имя ваше,

они, быть может, помогут вам; а иногда буду посылать к вам моего служку,

которому вы скажете, помогли они или нет; коли они помогут, мы пойдем и

далее". На это жена сказала "Мессере, того вы не делайте, чтобы посылать ко

мне в дом кого бы то ни было, ибо если б узнал о том мой муж, он так страшно

ревнив, что весь свет не выбил бы у него из головы, что тот приходит не за

чем иным, как по худому делу, и у меня во весь этот год не будет от него

покоя". Говорит ей ревнивец: "Не бойтесь этого, мадонна, я уж найду такой

способ, что вы никогда не услышите от него о том ни слова". Тогда жена

сказала: "Если вы беретесь это сделать, я не прочь".

Отбыв исповедь и получив отпущение, она поднялась и пошла отстоять

обедню. А ревнивец в своей недоле пошел, пыхтя, скинуть священническое

облачение и вернулся домой, исполнившись желания застать священника и жену

вместе и задать тому и другому. Вернувшись из церкви, жена отлично увидела

по лицу мужа, что она хорошо угостила его к празднику, а он, насколько мог,

старался скрыть то, что сделал и что, казалось ему, разузнал. Решившись на

следующую ночь простоять у входной двери с улицы, поджидая, когда явится

священник, он сказал жене: "Мне придется сегодня ужинать и провести ночь на

стороне, потому запри хорошенько двери с улицы, посреди лестницы и у комнаты

и ложись спать, когда захочешь". Жена отвечала: "В добрый час". Улучив

время, она подошла к отверстию и сделала условный знак: когда Филиппе

услышал его, тотчас же подошел к щели. Дама рассказала ему, что сделала

утром и что сказал ей муж после обеда, и затем прибавила: "Я уверена, что он

не выйдет из дома, а станет сторожить у двери, потому постарайся сегодня

ночью пройти сюда по крыше, чтобы нам быть вместе." Очень довольный этим

делом, юноша сказал: "Мадонна, предоставьте это мне".

Когда настала ночь, ревнивец втихомолку спрятался с оружием в комнате

нижнего этажа; жена велела запереть все двери, особенно ту, что посредине

лестницы, чтобы нельзя было войти ревнивцу; молодой человек, с своей

стороны, пробрался очень осторожно, и когда им показалось, что пора, они

легли в постель и предались взаимно удовольствию и утехе; когда же настал

день, молодой человек вернулся домой. А печальный ревнивец, оставшись без

ужина и умирая от холода, почти всю ночь простоял с оружием у входа,

поджидая, не придет ли священник; с приближением дня, не будучи в состоянии

бодрствовать долее, он лег спать в нижней комнате. Встав затем около

третьего часа, когда входная дверь дома была уже открыта, он, притворившись,

что пришел откуда-то, вошел в свой дом и поел. Вскоре затем послав мальчика,

будто это служка священника, исповедовавшего ее, он велел спросить жену,

приходил ли к ней тот, о котором она знает. Жена, отлично узнавшая посланца,

отвечала, что в эту ночь он не приходил и что, если он так будет поступать,

она, быть может, выкинет его из ума, хотя она и не желает, чтоб он у нее из

ума вышел.

Что рассказывать мне вам далее? Много ночей простоял ревнивец у входа,

желая захватить священника, а жена постоянно веселилась с любовником.

Наконец, не будучи в состоянии терпеть долее, ревнивец с гневным видом

допросил жену, что она говорила священнику в то утро, когда исповедовалась.

Жена ответила, что не желает сказать ему того, ибо это нехорошо и

неприлично. На это ревнивец сказал: "Преступная женщина, назло тебе я знаю,

что ты ему говорила; мне нужно узнать досконально, кто тот священник, в

которого ты так влюблена и который благодаря своим заклинаниям спит с тобою

всякую ночь, иначе я открою тебе жилы". Жена сказала, что то неправда, будто

она влюблена в какого-то священника. "Как! - говорит ревнивец. - Разве ты не

говорила того-то и того-то исповедовавшему тебя священнику?" Жена ответила:

"Он не только передал тебе это, но и так подробно, будто ты сам там был. Да,

я сказала ему о том". - "Итак, - говорит ревнивец, - открой мне, что это за

священник, да поскорее". Жена улыбнулась и сказала: "Я очень довольна, когда

умного человека жена простушка ведет, как ведут за рога барана на бойню;

хотя ты и не умен, да и не был им с той поры, как дозволил внедриться в твое

сердце, сам не зная почему, злому духу ревности; насколько ты глупее и

грубее, настолько менее мне от того славы. Неужели думаешь ты, муженек мой,

что я настолько же слепа телесными очами, как ты духовными? Вовсе нет;

взглянув, я узнала, кто такой священник, который исповедовал меня, и знаю,

что это был ты; но я решила доставить тебе то, чего ты искал, и доставила.

Но если бы ты был так умен, как тебе кажется, не попытался бы таким образом

разузнавать тайны своей доброй жены и, не увлекаясь пустым подозрением,

догадался бы, что то, в чем она тебе призналась, была правда, и не было в

том никакого для нее греха. Я сказала тебе, что люблю священника; а разве

ты, которого я совершенно напрасно люблю, не стал тогда священником? Я

сказала тебе, что ни одной двери моего дома нельзя перед ним запереть, когда

он хочет спать со мною; а какая дверь в доме была когда-либо заперта для

тебя, когда ты желал прийти туда, где находилась я? Я сказала тебе, что

священник спит со мною каждую ночь; а когда то было, чтобы ты не спал со

мной? Сколько раз ты посылал ко мне своего служку, столько же, как тебе

известно, ты не был у меня, и я велела ответить, что священника у меня не

было. Какой неразумный, кроме тебя, давшего ослепить себя своей ревностью,

не понял бы всего этого? Да еще дома ты ночью сторожил у входа и думаешь,

что уверил меня, будто ходил ужинать и ночевал в другом месте. Опомнись,

наконец, и стань опять человеком, каким бывал, не будь посмешищем для тех,

кто, подобно мне, знает твои ухватки, и перестань сторожить меня так строго,

как ты это делаешь ибо, клянусь богом, если б у меня явилась желание

наставить тебе рога и у тебя было сто глаз, а не два, я взялась бы доставить

себе развлечение таким способом, что ты бы и не догадался".

Бедный ревнивец, которому казалось, что он очень тонко разузнал тайну

жены, услышав это, увидел, что его провели, ничего не ответив, он счел свою

жену за добрую и разумную и отделался от ревности, когда в ней была нужда,

как возымел ее, когда в ней не было необходимости. Поэтому мудрая жена,

получив почти полную волю делать, что ей угодно, вызывала своего любовника

не по крыше, как то делают кошки, а через дверь и, поступая с надлежащей

осторожностью, много раз утешалась и веселилась с ним впоследствии.