Файл: Боккаччо Д. Декамерон.doc

в зал в сопровождении двух домочадцев и по усмотрению рыцаря села рядом с

одним из доблестных людей; а он говорит: "Господа, вот то, что у меня есть и

будет мне дороже всего другого; поглядите, не покажется ли и вам, что я

прав".

Гости приветствовали ее и, много похвалив и заверив рыцаря, что она и

должна быть ему дорога, принялись разглядывать ее, и многие между ними

сказали бы, что это она и есть, если бы не считали ее мертвой. Но больше

всех разглядывал ее Никколуччьо, и когда рыцарь на некоторое время вышел,

он, сгорая желанием узнать, кто она, и не будучи в состоянии удержать себя,

спросил ее: из Болоньи ли она, или чужестранка. Дама, слыша вопрос мужа, с

трудом удержалась от ответа, но все же смолчала, исполняя условленный

договор. Кто спрашивал, не ее ли это сын, кто говорил, не жена ли она

Джентиле или какая-нибудь родственница его, но она не отвечала никому. Тогда

один из гостей сказал входившему Джентиле: "Мессере, это действительно

сокровище, но, нам кажется, она нема; так ли это?" - "Господа, - ответил

мессер Джентиле, - ее настоящее молчание не малое доказательство ее

добродетели". - "Скажите же вы нам, - продолжал тот, - кто она?" Говорит

рыцарь: "Это я сделаю охотно, но под условием, если вы мне пообещаете, что

бы я ни говорил, не двигаться с места, пока я не окончу моего рассказа".

Получив такое обещание от всех, когда убрали со столов, мессер Джентиле,

сидя рядом с дамой, повел речь: "Господа, эта женщина - тот честный и верный

слуга, относительно которого я недавно поставил вам вопрос; ее близкие,

которым она не была дорога, выкинули ее на улицу, как не ценную и уже

бесполезную вещь; я подобрал ее и моим попечением и моими стараниями вырвал

ее из объятий смерти, а господь, сжалившись над моим добрым чувством, из

ужасающего трупа превратил ее в такую красоту. Но для того чтобы вы точнее

узнали, как это случилось, я разъясню вам это вкратце". И начав рассказывать

им, как он в нее влюбился, он, к величайшему изумлению присутствующих,

передал им подробно все, что случилось до последнего времени, а затем

прибавил: "Вот почему, если никто из вас, а главное Никколуччьо, не изменил

недавнему приговору, эта женщина, по справедливости, моя, и никто не может

по праву потребовать ее у меня".

На это никто не ответил, каждый ждал, что он выскажет далее.

Никколуччьо, все другие гости и сама дама плакали от жалости; но мессер

Джентиле, встав с места и взяв на руки ребенка, а мать за руку, подошел к

Никколуччьо и сказал: "Встань, кум, я возвращаю тебе не твою жену, которую

твои и ее родственники выкинули, а хочу отдать тебе эту даму, мою куму, с

этим ее сынком, который, я уверен, зарожден тобою, которого я держал у

купели, положив имя Джентиле; и я прошу тебя, чтобы она не стала тебе менее

дорогой потому, что прожила в моем доме почти три месяца, ибо клянусь тебе

богом, который, быть может, и заставил меня полюбить ее, дабы моя любовь,

как то и случилось, была причиной ее спасения, - что она никогда не жила ни

с отцом, ни с матерью, ни даже с тобой самим так честно, как прожила в моем

доме при моей матери". Так сказав, он обратился к даме и проговорил:

"Мадонна, теперь я освобождаю вас от всех данных мне вами обещаний и передаю

вас Никколуччьо совершенно свободной". И передав даму и ее ребенка в руки

Никколуччьо, он вернулся на свое место и сел.

Никколуччьо принял с величайшей радостью свою жену и ребенка, тем более

довольный, чем дальше была надежда, и как только лучше мог и умел

возблагодарил рыцаря, а все прочие плакали от жалости, много восхваляя его

за это, и кто бы о том ни слышал, одобрял его. Дама была принята в своем

доме с величайшим торжеством, и болонцы долгое время глядели на нее с

восхищением точно на воскресшую, а мессер Джентиле вечно жил в дружбе с

Никколуччьо, его родными и родней его жены.

Что скажете вы на это, благосклонные дамы? Полагаете ли вы, что король,

отдавший свой скипетр и корону, или аббат, которому это ничего не стоило,

примиривший с папой преступника, или старик, подставивший свое горло

вражьему ножу, - что все это может сравниться с подвигом мессера Джентиле,

который, молодой и пылкий, веривший в свое право обладать тем, что отбросило

небрежение другого, а он по своему счастью сохранил, не только честно

обуздал свою страсть, но и, владея тем, к чему, бывало, стремился всеми

помышлениями и что хотел похитить, возвратил по свободному побуждению?

Конечно, думается мне, ни один из рассказанных великодушных подвигов не идет

в сравнение с этим.

Новелла пятая

Мадонна Дианора просит мессера Ансальдо устроить ей в январе сад такой

же красивый, как и в мае. Мессер Ансальдо, обязавшись некоему некроманту,

доставляет ей его. Муж ее дает ей позволение отдаться Ансальдо, он же, узнав

о великодушии мужа, набавляет ее от исполнения обещания, а некромант, с

своей стороны, не взяв ничего, отпускает долг мессеру Ансальдо.

Всяк из веселого общества превознес мессера Джентиле похвалами чуть не

до небес, когда король приказал продолжать Емилии, которая, как бы горя

желанием, смело начала так; - Нежные дамы, никто не был бы вправе сказать,

что мессер Джентиле не поступил великодушно, но если бы захотели утверждать,

что нельзя поступить лучше, нетрудно было бы, пожалуй, доказать, что

возможно и большее: об этом я и предполагаю рассказать вам в моей

коротенькой новелле.

Во Фриули, местности хотя и холодной, но увеселенной прекрасными

горами, многочисленными реками и чистыми ручьями, есть город по имени Удине,

где жила когда-то красивая и благородная дама, по имени мадонна Дианора,

жена некоего Джильберто, человека очень богатого, приятного и благодушного.

Дама эта своими достоинствами заслужила великую любовь одного именитого и

важного барона, которого звали мессер Ансальдо Градензе, человека высокого

положения, всем известного своим искусством в военном деле и

обходительностью. Он пламенно любил ее, делая все, что мог, чтобы она его

полюбила, часто умолял ее посланиями, но усилия его были напрасны. Просьбы

рыцаря докучали даме; видя, что, как бы она ни отказывала во всем, о чем он

просил ее, он все-таки не оставлял ни своей любви, ни молений, она затеяла

избавиться от него неслыханной и, по ее мнению, неисполнимой просьбой и

говорит той женщине, которая часто приходила к ней от него: "Милая, ты часто

уверяла меня, что мессер Ансальдо любит меня более всего, и предлагала мне

от него восхитительные подарки, которые пусть при нем и останутся, потому

что из-за них я никогда не решусь ни полюбить его, ни ему угодить, но если

бы я могла быть уверена, что он любит меня так, как говоришь ты, я, без

сомнения, согласилась бы полюбить его и исполнить все его желания, потому,

если бы он захотел убедить меня в этом исполнением того, о чем я его

попрошу, я буду готова к его услугам". Женщина говорит: "Что же вы желаете,

чтобы он сделал, мадонна?" Дама отвечала: "Вот чего я хочу я хочу, чтобы в

следующем январе месяце очутился под этим городом сад, полный зеленой травы,

цветов и густолиственных деревьев, не иного вида, как бывает в мае, если он

этого не сделает, то чтобы ни тебя, ни кого-либо другого он никогда более ко

мне не засылал, потому что если он еще будет приставать ко мне, то я, до сих

пор скрывавшая все это от мужа и моих родных, пожаловавшись им, постараюсь

от него избавиться".

Рыцарь услышал просьбу и предложение своей дамы, и хотя дело казалось

ему трудным и почти невозможным и он понял, что дама просила о том не для

чего другого, как чтобы отнять у него всякую надежду, он все-таки решился

попытать все, что только возможно было сделать, и послал искать во все части

света, не найдется ли где кого-либо, кто мог бы дать ему помощь и совет; и

попался ему под руку некто, предложивший сделать это при помощи некромантии,

лишь бы он был хорошо оплачен.

Условившись с ним за большую сумму денег, Ансальдо радостно поджидал

назначенного времени. Когда оно наступило, - а холод был страшный и все

полно снега и льда, - тот мудрый человек так устроил своим искусством в ночь

на первое января, что утром появился, как то засвидетельствовали видевшие

его, самый восхитительный сад, какой когда-либо видели, с травой, деревьями

и плодами всех родов. Лишь только мессер Ансальдо узрел его, сильно

обрадовавшись, велел набрать самых лучших плодов и красивых цветов, какие

там были, и тайком поднести их даме, приглашая ее прийти посмотреть на сад,

которого она желала, дабы она могла увериться, как она им любима, вспомнила

о своем, скрепленном клятвою, обещании, а затем постаралась исполнить его,

как то и подобает честной женщине.

Дама, увидев цветы и плоды и уже от многих наслышавшись о чудесном

саде, начала раскаиваться в своем обещании. Но несмотря на все свое

раскаяние, она пожелала увидеть эти необыкновенные вещи и пошла посмотреть

на сад вместе со многими другими дамами города; надивовавшись на него и

похвалив, она вернулась домой, опечаленная более чем какая-либо иная

женщина, помышляя о том, к чему это ее обязывало; и такова была ее грусть,

что она не могла достаточно скрыть ее, и так как она обнаруживалась, муж по

необходимости ее заметил и пожелал непременно узнать от нее причину. Дама

долго молчала от стыда; наконец, принужденная, открыла ему все по порядку.

Когда Джильберто услышал это, сначала страшно рассердился, но затем,

приняв во внимание чистое побуждение жены, одумавшись и поборов гнев,

сказал: "Дианора, не дело умной и честной женщине внимать такого рода

посланиям, ни входите в соглашение с кем бы то ни было и под каким бы то ни

было условием относительно своего целомудрия. Слова, проникая через уши в

сердце, воспринимаются им с большей силой, чем многие полагают, и для

любовника почти все становится делом возможным; итак, ты дурно поступила,

во-первых, в том, что вняла, а затем, что вступила в соглашение; но так как

я знаю чистоту твоей души, то для того, чтобы облегчить тебе обязательство

данного тобою обещания, я дозволю тебе, чего, быть может, никто бы другой не

дозволил; к этому побуждает меня и страх перед некромантом, которого мессер

Ансальдо, если бы ты обманула его, заставил бы учинить нам что-нибудь худое.

Я желаю, чтобы ты отправилась к нему и, коли можешь, каким бы то ни было

способом устроила так, чтобы, сохранив свою честь, ты была бы освобождена от

обещания; если этого нельзя устроить иначе, то на этот раз отдайся ему

телом, не душой".

Жена, слушая мужа, плакала и утверждала, что не желает от него такого

снисхождения; но Джильберто заблагорассудилось, чтобы так и было, хотя жена

сильно того отрицалась. Потому, когда наступило следующее утро, на заре,

она, не приодевшись особенно, отправилась с двумя слугами впереди и с

служанкой позади к дому мессера Ансальдо. Тот, услышав, что его милая к нему

явилась, сильно изумился и, встав и велев позвать некроманта, сказал ему:

"Мне хочется, чтобы ты сам посмотрел, какое блаженство приобрел я благодаря

твоему искусству.

Выйдя к ней навстречу, не отдаваясь никакому неупорядоченному желанию,

он с уважением и почтительно принял ее, и когда они вошли в прекрасную

комнату с большим разведенным огнем, он, усадив ее, сказал: "Мадонна, если

долгая любовь, которую я к вам питал, заслуживает некоей награды, прошу вас,

не побрезгайте открыть мне настоящую причину, побудившую вас явиться сюда в

такой час и в таком обществе?" Дама, полная стыда и чуть не со слезами на

глазах, ответила: "Мессере, ни любовь, которую бы я к вам питала, ни честное

слово не привели меня сюда, а приказание моего мужа, который, принимая более