Файл: Боккаччо Д. Декамерон.doc

принималось, но обратных ответов не было, кроме общих; таким образом, она

долго питала его надеждами. Наконец, когда она все открыла своему любовнику

и тот иной раз ссорился с нею из-за того и проявил некую ревность, она, дабы

показать ему, что он подозревает ее напрасно, послала к школяру, сильно к

ней пристававшему, свою служанку, которая сказала ему от ее имени, что, с

тех пор как она уверилась в его любви, она никак не могла найти времени

сделать ему что-либо приятное, но что на святках, которые уже близко,

надеется сойтись с ним; потому, коли ему угодно, пусть явится вечером, под

ночь на другой день праздника, к ней во двор, куда она придет к нему при

первой возможности.

Обрадованный более всех на свете, школяр отправился в указанное ему

время к дому своей милой и, когда служанка пустила его на двор и заперла

там, стал поджидать даму. Она же в тот вечер призвала своего любовника и,

весело с ним поужинав, объяснила ему, что намерена сделать в ту ночь,

прибавив: "Увидишь, какую и сколь сильную любовь я питала и питаю к тому

человеку, к которому ты так глупо возревновал". Любовник выслушал эти слова

с великим веселием духа, горя желанием увидеть на деле то, что дама дала ему

понять на словах.

Случилось, что накануне выпал сильный снег и все было им покрыто,

вследствие чего, недолго пробыв на дворе, школяр стал ощущать больший холод,

чем было ему желательно; тем не менее в надежде на воздаяние он переносил

это терпеливо. По некотором времени дама говорит своему любовнику: "Пойдем в

комнату и посмотрим в окошко, что поделывает тот, к которому ты приревновал,

и что он ответит служанке, которую я отправила поговорить с ним". И вот,

подойдя к одному оконцу и видя все, будучи невидимы сами, они услышали, как

из другого окна служанка говорила с школяром и сказала ему: "Риньери, моя

госпожа опечалена, как ни одна женщина, потому что сегодня вечером к ней

явился один из ее братьев, долго беседовал с нею, затем пожелал с нею

поужинать и теперь еще не ушел; но, я думаю, он скоро удалится; вот почему

она и не могла прийти к тебе, но теперь скоро придет. Она просит тебя не

сетовать, что ты ждешь". Уверенный, что все это правда, школяр отвечал:

"Скажи моей даме, чтоб она обо мне не беспокоилась, пока ей неудобно будет

прийти ко мне; лишь бы она сделала это, как только будет возможность".

Служанка вернулась и пошла спать. Тогда дама сказала своему любовнику: "Ну,

что ты скажешь? Полагаешь ли ты, что если б я питала к нему расположение,

чего ты опасаешься, я допустила бы его стоять и мерзнуть там внизу?" Так

сказав, она и ее любовник, уже отчасти успокоенный, легли в постель и

пробыли там долгое время в веселии и удовольствии, смеясь и шутя над бедным

школяром.

Школяр, шагая по двору, делал движения, чтобы отогреться, ему негде

было сесть и некуда укрыться от холодного воздуха; он проклинал долгое

мешканье брата у дамы, и, что ни слышалось ему, все ему казалось, что это

она ему отворяет; но надежды были напрасны. Наконец, позабавившись со своим

любовником до полуночи, она сказала ему: "Как тебе нравится, душа моя, наш

школяр? Что кажется тебе больше, его ли рассудительность, или любовь,

которую я к нему питаю? Стужа, которую я заставила его переносить, не

изгонит ли из твоего сердца то, что в нем недавно возбудили мои шутки?"

Любовник отвечал: "Сердце ты мое, теперь я знаю, что как ты - мое благо, мой

покой и мое утешение и вся моя надежда, так я - твой". - "Так поцелуй же

меня тысячу раз, чтобы мне увидать, правду ли ты говоришь", - сказала дама.

Поэтому, обняв ее крепко, любовник поцеловал ее не то что тысячу, но сто

тысяч раз.

Проведя некоторое время в такой беседе, дама сказала: "Встанем-ка

немного, пойдем посмотрим, не погас ли огонь, в котором день-деньской горел

этот мой новый любовник, как он сам писал мне о том". Встав и направившись к

тому же окну и выглянув на двор, они увидели, что школяр плясал и прыгал по

снегу, пощелкивая зубами, и пляска под влиянием сильного холода была столь

быстрая и частая, что такой они никогда не видали. Дама говорит: "Что

скажешь ты на это, желанный мой? Кажется, я умею заставлять мужчин плясать и

не под звуки трубы и волынки". На это любовник отвечал, смеясь: "Вижу,

радость ты моя великая". Тогда дама сказала: "Хочется мне спуститься к

входной двери: ты будешь молчать, а я стану говорить; посмотрим, что он нам

скажет; может быть, мы не менее тем позабавимся, чем теперь его видом".

Отворив комнату, они тихо спустились к двери; не открывая ее, дама

шепотом окликнула его через скважину. Услыхав, что его зовут, школяр

восхвалил бога, полагая, что теперь-то он войдет, и, приблизившись к двери,

сказал: "Я здесь, мадонна, ради бога отворите, я умираю от холода". Дама

ответила: "Так ты уже и окоченел! Видно, и холод очень силен, что выпало

немного снега" а я знаю, что в Париже снега бывают большие. Не могу я еще

отворить тебе, потому что этот проклятый мой братец пришел вчера вечером

поужинать со мной и все еще не уходит; но он скоро удалится, и я тотчас же

приду отворить тебе. И теперь я с трудом увернулась от него и пришла тебя

утешить, чтобы ты не сетовал на проволочку". - "Увы, мадонна, - сказал

школяр, - умоляю вас, бога ради, отворите мне, чтобы мне постоять внутри в

закрытом месте, потому что недавно снег стал падать такой сильный, как

никогда, и все еще идет, а я подожду вас сколько будет вам угодно". Дама

ответила: "Сокровище мое, не могу я этого сделать, ибо дверь так скрипит,

когда ее отворяют, что мой брат легко мог бы услышать, если б я отперла

тебе; но я пойду попрошу его убраться, чтобы мне можно было вернуться и

отворить тебе". Говорит школяр: "Идите же скорее и велите, пожалуйста,

развести хороший огонь, чтобы я мог отогреться, когда войду, потому что я

так окоченел, что едва чувствую себя". Дама ответила. "Этого быть не может,

если правда то, что ты не раз писал ко мне, то есть, что ты весь горишь ко

мне любовью; я уверена, ты смеешься надо мной. А теперь я пойду, жди и

крепись".

Любовник, все это слышавший и очень довольный, вернулся с ней в

постель, но в эту ночь они мало спали и почти всю провели в своих утехах,

подсмеиваясь над школяром. А бедный школяр, почти обратившийся в цаплю (так

сильно он щелкал зубами), убедившись, что над ним глумятся, несколько раз

пытался, коли возможно, отворить дверь, оглядывался, нельзя ли ему выйти

другим путем, и, не видя, как это сделать, описывал круги, как лев,

проклиная и погоду, и коварство женщины, и продолжительность ночи, а заодно

и свою простоту; сильно негодуя на даму, он внезапно обратил долгую и

горячую любовь, которую питал к ней, в страшную, жестокую ненависть и

обдумывал разные вещи, чтобы найти способ к мести, которой он желал теперь

гораздо более, чем прежде свидания со своей дамой.

После многого и долгого ожидания ночь стала сменяться на день и

показался рассвет, потому служанка, наученная своей госпожой, спустилась

вниз, отворила ворота и, притворяясь, что жалеет его, сказала: "Пропади

пропадом тот, что пришел вчера вечером; всю ночь он продержал нас в

беспокойстве, а тебя заставил мерзнуть. Но знаешь ли что? примирись с этим,

ибо то, что не удалось в эту ночь, удастся в другой раз. Одно только я знаю,

что ничего не могло быть столь неприятным моей госпоже, как это".

Школяр был полон негодования, но, как человек умный, понимал, что

угрозы не что иное, как оружие угрожаемого, затаил в своей груди, что

неумеренное желание пыталось было выразить, и тихим голосом, представляясь

вовсе не разгневанным, сказал: "Правду сказать, такой дурной ночи я никогда

еще не проводил, но я отлично понял, что в этом дама вовсе не виновата,

потому что сама она, соболезнуя обо мне, сошла сюда вниз извиниться и

утешить меня; и, как ты сама говоришь, то, что не совершилось этой ночью,

наступит в другой раз; поклонись ей от меня и ступай с богом".

Весь сведенный от холода, он, как мог, вернулся домой. Здесь, усталый,

страдая от бессонной ночи, он бросился выспаться на постель, где проснулся

почти без рук и без ног; поэтому, послав за врачом и рассказав ему, какого

холода он натерпелся, он попросил его озаботиться о своем здоровье. Врачи

стали лечить его сильными и скорыми средствами, и лишь через некоторое время

им удалось уврачевать его жилы настолько, чтобы они могли растягиваться, и

не будь он молод и не наступи тепло, ему пришлось бы много помучиться. Став

снова здоровым и бодрым и затаив свою ненависть, он пуще прежнего

притворился влюбленным в свою вдову.

Случилось по некотором времени, что судьба уготовила ему повод

удовлетворить свое желание, потому что молодой человек, которого любила

вдова, не обращая никакого внимания на ее любовь, увлекся другой женщиной, и

так как у него не было ни много, ни мало охоты говорить или делать что-либо

ей приятное, она томилась в слезах и горе. Ее служанка, очень ее жалевшая,

не находя способа избавить свою госпожу от печали по утраченном любовнике и

видя, что школяр, по обыкновению, проходит по улице, возымела глупую мысль,

а именно такую, чтобы каким-нибудь некромантическим действом побудить

любовника своей госпожи полюбить ее как прежде, и что школяр должен быть

великий на это мастер, о чем она и сказала своей госпоже. Та, будучи

недалека, не подумав о том, что если бы школяр понимал в некромантии, то

употребил бы ее в свою пользу, вняла словам своей служанки и тотчас же

приказала ей разузнать, согласится ли он на то, обещая ему положительно, что

в награду она сделает угодное ему. Служанка хорошо и точно исполнила

поручение. Как услышал о том школяр, весьма обрадовавшись, сказал себе:

"Хвала тебе, боже, пришло время, что я с твоей помощью заставлю негодную

женщину понести наказание за позор, учиненный мне в возмездие за великую

любовь, которую я к ней питал". И он отвечал служанке "Скажи моей даме,

чтобы об этом она не беспокоилась, что если б ее любовник был в Индии, я

велю ему явиться тотчас же и попросить прощение за все, что он учинил ей

неприятного. Способ, которого она при этом должна держаться, я готов

сообщить ей, когда и где ей будет угодно; так и скажи ей и успокой ее от

моего имени".

Служанка передала ответ, и они условились сойтись вместе в Санта Лучия

дель Прато. Когда явились туда дама и школяр и стали одни беседовать, она,

забыв, что довела его чуть не до смерти, откровенно рассказала ему все свое

дело и чего она желает, и попросила его спасти ее. На это школяр отвечал:

"Мадонна, сказать по правде, в Париже я научился, между прочим, некромантии,

и я знаю, в чем ее суть; но так как она очень противна господу, я поклялся

никогда не прибегать к ней ни для себя, ни для других. Правда, любовь,

которую я к вам питаю, так сильна, что я не знаю, как мне отказать вам в

чем-либо вами желаемом: потому, если бы даже за это одно я угодил к дьяволу,

я готов сделать так, как это вам угодно. Но я напоминаю вам, что сделать это

гораздо труднее, чем вы, быть может, предполагаете, особливо, когда женщина

желает побудить мужчину полюбить себя либо мужчина женщину, потому что этого

нельзя сотворить иначе, как при посредстве прикосновенного лица, и надо

тому, кто это делает, быть твердым духом, ибо совершить все следует ночью, в

уединенных местах, без общества; а я не знаю, насколько вы на то готовы".

Дама, более влюбленная, чем рассудительная, ответила: "Так побуждает меня

любовь, что нет ничего, чего бы я не предприняла, лишь бы вернуть того, кто

покинул меня без моей вины; тем не менее, скажи мне, пожалуйста, в чем мне

следует мужаться". Школяр, у которого было злое на уме, сказал: "Мадонна,

мне надо будет сделать оловянное изображение во имя того, кого вы желаете

залучить. Когда я доставлю вам его, вам следует одной на исходе луны, в пору

первого сна, голой семь раз окунуться вместе с ним в текучей воде, а затем,

как есть голой, влезть на дерево или на какой-нибудь необитаемый дом и,

обратясь к северу с изображением в руке, семь раз произнесть некоторые

слова, которые я напишу вам; когда вы их скажете, к вам явятся две девушки,